Gaudeamus Igitur |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Gaudeamus Igitur » Игровой архив » [14.08.23] Blessed be
Blessed be
[font=Georgia]14.08.23, День святой Мелисенды ● Вельм ● Райнер Гарц, Урсула Гербер
Лучшие праздники - те, которые приносят новые знакомства. И еду. И сомнения. Но лучше все таки знакомства и еду.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Лето выдалось жарким. Что правда, ещё недавно Райнер назвал бы жарким любое лето в Вельме. Теперь, когда он побывал в самых разных местах этого мира, погода в университетском городе казалась ему очень даже неплохой. Но не этим летом. Стояла середина августа, а дожди все ещё не спешили, не говоря уже о прохладе. Город ему всегда нравился, и все же сейчас, в жаркие летние дни, быть может, и последние в этом году, слишком отчётливо чувствовалось, как много здесь народу. Хотя, быть может, дело просто было в празднике. Необычная жара не могла остановить людей, одним из которых хотели повеселиться так, чтобы до Раймона хватило воспоминаний, а другие - заработать на этом веселье так, чтобы до следующей весны хватило на хлеб. Обвинять что одних, что других было так же глупо, как винить дождь в том, что он оставляет лужи.
На главной городской площади перед собором было не протолкнуться. Крестьян, желавших торговать внутри стен богатого города, было намного больше, чем самого города. Впускали, конечно, не всех - самых удачливых, самых настойчивых, самых знакомых, быть может - Райнер не стал бы обвинять герцога на пустом месте, но что поделать, если он знал, как обычно делаются такие дела, а вместе с ними и состояние градоуправителей. Впрочем, Вельм не пострадал, его площади были переполнены нарядными людьми, спелыми, истекающими соком плодами, осами, вившимися над мёдом и запахами жарящихся на огне колбас, которые могли сбить с ног самых неподготовленных. Обыкновенные бродячие артисты обходили город стороной - трудно удивить магов жонглированием или вытащенным из шляпы кроликом. Но были и другие. Пробираясь сквозь толпу, ставшую особенно плотной около ратуши, Райнер заметил, что на ее ступенях разыгрывается нешуточный бой между легендарным ивресским королем и не менее легендарным ивресским драконом, а вокруг, над головами зрителей, кружит стая мертвых птиц. Никаких тебе выцвевших костюмов, бутафорских мечей и кукол, о нет, все было в высшей степени натурально. Это была отличная сильная иллюзия. Фактически, если вся труппа не состояла из выпускников Университета, эта иллюзия была преступлением, но, конечно, они наверняка нашли лазейку. Быть может, не брали за предоставление денег, а собирали, скажем, на прокорм дракона. А может, смогли убедить власти, что вся эта красота - дело рук одного-единственного дипломированного человека. Что, разумеется, просто не могло быть правдой.
Зрители были поглощены главным действом, но Райнера, конечно, больше всего интересовали птицы. Насколько он помнил, они тоже были частью классического сюжета, хотя здесь, похоже, нужны были исключительно для декорации. Зомби были простыми, и через пару минут внимательного наблюдения, Райнер уже мог разгадать данный им приказ. Два круга, снизиться, подняться, ещё полкруга, резко спикировать на толпу и вернуться на курс. Вероятно, люди, стоящие здесь долго, тоже успели привыкнуть к воздушным маневрам, и приближение птиц уже не вызывало ни особых восторгов, ни криков страха. Подтверждая свои расчеты, Райнер выбрал одну из них, просчитал, к кому из зрителей она приблизится в следующий раз и теперь лишь лениво наблюдал, ожидая подтверждения.
Птица его обманула. То есть, не птица, конечно, а собственная самоуверенность. Нырнула эта штука немногим раньше и глубже, чем делала до того. Спикировала буквально на глазах Райнера к увлеченной предоставлением хорошо одетой молодой женщине, которая, похоже, не обратила на этот маневр ни малейшего внимания, а когда поднялась, в ее клюве что-то блеснуло и тут же пропало в желудке твари.
Ах ты ж...
Не было ничего более простого, чем уложить марионеток прямо на месте. Ничего более простого и шумного. Сдержав первый порыв, Райнер подошёл к женщине.
- Мадам, - начал он было, а потом осторожно прикоснулся к ее локтю, чтобы привлечь внимание. И только тогда понял, что женщина ему знакома по университетскому прошлому. И, в некотором смысле, в его университетском будущем для нее тоже место было. Райнер перешёл на родной язык и улыбнулся, давая понять окружающим зевакам, что просто обсуждает со спутницей прекрасную погоду. - Мэтресса Гербер, простите мою навязчивость, но у вас только что с пояса не исчезла какая-нибудь безделушка? Думаю, я знаю, где она, и как ее вернуть.
Никто не удивился тому, что смотрительница библиотеки после официальных поздравлений поставила всех перед фактов - что до полудня 15-го августа ее на рабочем месте можно не искать. Только отдельные коллеги обменялись выразительными взглядами. В этот раз даже без комментариев. Что поделать, если за последние пару лет гадать они устали, а сама леди Гербер становилась глуховатой, уклончивой и наивной, когда речь касалась повода ее регулярных отлучек.
А на самом деле история как в детской считалочке – под городом есть городок. Под городком есть поместье. В поместье есть домик. В домике есть старый смотритель. У смотрителя есть молодой и красивый племянник. Вот туда и ездит леди Гербер. Только не к племяннику.
Проверив вчера как идут дела и отпраздновав свое тридцати пятилетие, сегодня Урсула собиралась вволю отвлечься на празднование дня сбора урожая. Пробовать еду и напитки, смотреть на разные зрелища, может даже сплести себе венок из колосьев. А потом найти костер, забиться в тень и сидеть до утра. Ну и невыспанно гонять всех за каждый шорох в библиотеке. Чувствовать себя живой, в общем.
Первая ласточка празднования ждала ее недалеко от центральной площади – довольно большая толпа, обступившая помост. Явно давали какое-то представление.
Судя по красному платью на одной из актрис и ее раскрашенному золотистой краской головному убору с длиннющими лучами, ставили пьесу о житии главной героини сегодняшнего праздника – Святой Мелисенде. И конечно же о ее мученической смерти. К несчастью для постановщика умерла Мелисенда очень скучно и совершенно не зрелищно – никакого тебе отрубания головы, утыкивания десятком стрел, разрывания восставшими мертвецами, утаскивания в пекло бесами и последующих страданий. В общем ничего такого, что могло бы вызвать восторг публики. Ко всему прочему история ее жизни обязана была быть каноничной – а значит никаких тебе неучтенных романов, да и вообще любых событий, которые не описаны в священных текстах. Даже вставить пару десятков сомнительных шуточек не получится – увидит церковник, решит, что шутка оскорбляет светлый лик мученицы и пиши пропало. Хорошо, если наложат только штраф, а не отберут разрешение выступать или посадят думать о тяжелой судьбе гения в застенок.
Поэтому постановщику пришлось оторваться только на внешних атрибутах. Судя по всему, главная героиня в своем головном уборе могла только стоять на месте (иначе рисковала выколоть кому-то глаз) и не двигать головой (иначе эта штука могла просто упасть). Вторым элементом, заставляющим некоторых зрителей заключать пари, был огромный бутафорский двуручный меч. Сие орудие было размером где-то со своего владельца, а гарда больше смахивала на карающее распятие. В общем, каждый выход главного сподвижника мученицы и взмах меча, сопровождающий патетическую и вдохновляющую речь, заставлял отшатываться даже публику (актеры и вовсе расползались по краям помоста и, кажется, готовы были прыгать в вниз, если вдруг их коллега потеряет равновесие). Потом появился очередной герой, у которого на голову была надета огромная маска волка с зубами, которые просто не давали закрыть пасть. Еще у нее явно было плохо с прорезями для глаз. Зрители немедленно переключились на новое пари, а Урсула решила, что хватит с нее такого искусства и лучше поискать других развлечений.
Купив пару яблок на развилке двух улиц, решила посмотреть – что там на главной площади. Не она одна – два потока текли по улице. Одни спешили за зрелищами и угощениями, другие уже насытившиеся и тем, и другим, спешили вырваться из скопища людей.
Урсула любила ходить в толпе с тех самых пор как поняла, что это тоже искусство. Можно просто спешить, уткнувшись взглядом в булыжники под ногами. Или неспешно шествовать, смотря по сторонам на город. Можно впериться в точку в конце пути и переть вперед, заставляя всех расступаться перед тобой. Или смотреть на людей как смотрит хищник на еду и шарахаться от тебя они будут, чувствуя, как что-то их миновало. А можно улыбаться – се6е, миру, другим прохожим. Улыбка незнакомца - это тоже сбивает с толку, заставляет чувствовать себя не в своей тарелке.
И сегодня Урсула собиралась как раз улыбаться – у нее был отличный повод. Они пережили это долгое жаркое лето. Полное слабости и сомнений. Вчера безумие учителя втянуло когти, раздирающие его разум, оставив за собой лишь физическую слабость. Вчера не пришлось лезть ему в голову и напоминать, кто он такой. И кто она. Они смогли – смерть не пришла летом. А значит - они переживут осень. Зиму. А там посмотрим. Урсула улыбнулась и откусила кусок сладкого яблока.
На площади ее внимание сразу привлекла иллюзия – представление возле ратуши. Оценив профессионализм, женщина решила задержаться – эта история ей была незнакома, а ведь интересно как будут разворачиваться события. Жестокая статистика говорила, что все может закончится как счастливым финалом, так и кровавым безумием. Оставалось только надеяться, что в последнем варианте обойдется без натуралистичных попыток расплескать на толпу свиную кровь. От жары здесь и так пованивало. Особенно при приближении мертвых птичек. Разносторонние личности, что б их, не могли обойтись иллюзией и тут?
Как назло, птичка в очередной раз спикировав на толпу, пронеслась прямо перед Урсулой, еще и щелкнув клювом с явным злорадством – ах, запах тебе не нравится, а если так?
Подавив в себе желание разозлиться на дохлую куклу, Урсула раздраженно вгрызлась в яблоко. И чуть не подпрыгнула на месте, когда кто-то дотронулся до ее локтя и обратился на витлихском. Тщательно прожевав кусок, женщина повернулась: раз к ней обращаются по имени, значит это кто-то знакомый и кашлять на него, подавившись яблоком неуместно.
Смутно знакомое лицо – скорее всего кто-то из студентов старших курсов или уже учеников преподавателей. Первокурсников смотрительница знала наперечет, но вот чем дальше – тем реже студенты стремились к печатным знаниям.
В любом случае, сначала Урсула решила, что вопрос - это какая-то неуместная шутка. Она обычно на поясе ничего не носила. Но тут вспомнила, что в этот раз заперла комнату в Университете на ключ. И вот он по результатам ощупывания «исчез», оставив болтаться на поясе лишь широко разомкнутое кольцо.
- Вы абсолютно правы. Кое-что исчезло. И я бы даже сказала, что не совсем безделушка, а достаточно важная вещь, - Урсула улыбнулась, испытующе смотря в глаза собеседнику, - И поэтому, если вы поможете в ее возвращении, я буду весьма благодарна, герр…?
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
- Гарц. Райнер Гарц.
Казалось бы, всего несколько лет прошло с тех пор, как его голову закончили набивать всякими приличиями, а он даже представиться уже забывает. Что бы сказал отец? Может быть, и в самом деле, не надо возвращаться? Обойдется графство и без него, а он без своего графства. Нет, Райнера ничуть не радовала возможность стать чужим в своем собственном доме и голодранцем без земель, причитающихся ему по праву рождения, но мысль о том, что так же просто, как забылись манеры, забудется все то, что он узнал в Вельме, и магия утечет сквозь пальцы, заставляла вздрагивать от страха. Но, пожалуй, не стоило заходить в размышлениях так далеко лишь мозга простого вопроса о его имени. Тем более, были занятия и поинтереснее.
- Ее проглотила птица, - он кивнул на небо: "отличная всё-таки погода, мадам". - Вон та, у которой крыло перебито. Можно доложить лазарям, но будет много шума.
Очень много шума, по правде говоря. Одно дело - использовать магию для своих преступлений где-то подальше от глаз церкви, и совсем другое - творить это прямо под ее носом, в городе, который процветает под ее крылом. Не любят они такого пренебрежения, расстраиваются. А расстроенные лазари - это, как ни крути, опасно. Расследование, суд и очень много пересудов - вот что значило обратиться к Ордену. Можно было надеяться, что его собственное имя не всплывёт, если хорошо попросить. Но лишь надеяться, а не рассчитывать на это всерьез. Да и кроме его имени, было затронуто ещё одно.
- Если бы что-то отвлекло тех, кто следит за марионетками, я мог бы упокоить ее, а дальше дело техники. Только действовать придется быстро.
Потому что, как ни крути, если ты магией портишь представление честным людям, то дело принимает совсем иной оборот, то это уже ты преступник.
То, что Райнер предложил госпоже Гербер свою помощь, вовсе не значило, что у него был вразумительный план действий. Может быть, будь у него план, он вообще предпочел бы справиться самостоятельно, а позже просто вернуть мэтрессе - кстати, что там надо было вернуть, она так и не сказала? Теперь же единственное, что приходило на ум, - это устроить суматоху внизу, упокоить пташку, чтобы она рухнула прямо в руки, а потом немного поковыряться во внутренностях. Дело не самое приятное, конечно, но видали и похуже. Тем более, он был почти уверен, что птицу давно выпотрошили те, кто после каждого представления должен был доставить награбленное из ее нутра. А значит, руки сильно не запачкать.
Райнер перестал улыбаться, жестом привлек внимание спутницы к тому, что происходило на сцене. Не то чтобы там и в самом деле творилось что-то неожиданное, но они ведь простые зеваки, а простым зеваки положено зевать по сторонам. Иллюзия, конечно, была непростая. Он бы с такой ни за что не справился. Но ведь он же и не маг разума, верно? Его дело - летающая падаль, а искусство он оставит особам более утонченным.
- Смотрите, сейчас дракон раскроет пасть, чтобы своими речами запугать короля Филиппа, но один из рыцарей пустит стрелу прямо ему в глотку. Дракону, в смысле, не Филиппу. Вот если бы ящер был чуть менее болтливым, а вместо этого просто откусил бы королю голову, а? Это могло бы взбодрить всех. Как думаете, сможете перехватить инициативу и немного освежить сценарий импровизацией?
- Очень приятно, герр Гарц, - в голове Урсулы соединились человек, имя и информация, которая хранилась в памяти просто так – чем-то зацепило и отложилось. Хотя сложно было не запомнить вселенский плач преподавателей-некромантов, которые почти все уже размечтались о новом ученике. А жертва раз и вывернулась, не стала продолжать обгрызание гранита. Интересно, это сейчас возвращение блудного сына в объятья родной кафедры, визит ностальгии или по кладбищам в ближайшее время лучше не гулять, - Добро пожаловать в Вельм. Снова. И да, давайте не будем портить лазарям их заслуженных отдых.
А вот что касается альтернативы… Уж что Урсула усвоила за время своей учебы - если ты менталист – прыгай, когда тебе сказали прыгать. Думать, рассуждать и предлагать свои варианты имеет смысл только до того, как ты согласилась быть в команде с этим конкретным специалистом более активного профиля.
Женщина изучающе посмотрела на некроманта. Стоил ли ключ того, чтобы учинять переполох. В общем можно было и выкрутиться, но… план герра Гарца звучал достаточно незабываемо и празднично. Ну значит так тому и быть.
- Давно я не практиковалась, - озвучила Урсула вслух и обратилась уже к юноше, - Импровизация, так импровизация. Одна минута, мне кое-что нужно. Стойте здесь.
Оглядев лотки, которые, к счастью, стояли недалеко, Урсула направилась к тому, возле которого на повозке горой высились белесые мешки. Краем глаза она косилась на иллюзорного дракона, чтобы не пропустить нужный момент – если начнется раньше, чем женщина успеет вернуться к подельнику, придется к-х-м импровизировать. Но мастера иллюзии явно наслаждались батальной сценой и прям слишком быстро умерщвлять зловредного ящера не спешили.
- Насыпьте две пригоршни, - Урсула бросила медяк мельнику, подставляя ладони. Тот явно удивился такому масштабу, но послушно зачерпнул и насыпал горку муки покупательнице. Крепко сжав кулаки, женщина быстрым шагом направилась назад к Райнеру.
- Мне надо подойти немного ближе к действию, - кинула ему, не останавливаясь и осторожно проталкиваясь дальше сквозь толпу, пытаясь вырулить так, чтобы и остаться достаточно далеко и при этом найти место, где людей чуть меньше. Оставалось только надеяться, что у некромантов есть схожее правило обучения и, если менталист говорит «мне надо», ее тоже послушают без вопросов.
До идеальной намеченной точки дойти не успела, дракон перестал летать, опустился на землю и действительно начал неестественно изгибать шею, чтобы открыть пасть.
- Проклятье, - Урсула всего на мгновение задумалась над тем, что надо было остаться на месте и просто попросить некроманта подсадить. Но теперь уже что. Стукнула кулаками друг о друга, посылая энергию через ладони в частицы, набросила на себя легкий размывающий морок – времени на претензии и вопросы точно не было. Отвела левое плечо назад как будто собираясь бросить нож и белое облачко муки полетело вперед, частично усыпая зрителей, частично пролетая через иллюзию и посыпая ступени под нею. За ним последовало второе облачко, которому к тому же подсобил легкий порыв ветерка, разнеся муку по всей сцене постановки.
- Ха, - довольно сказала Урсула и разжала ладони, на которых все еще оставались частички, связанные с теми, которые теперь помогут ей в разы легче перехватить управление. Если умельцы клепали подобную иллюзию на собственной чистой энергии, то перетянуть будет легко. Если все же подстраховались и расположили под драконом и по периметру несколько якорей, то теперь они будут работать на Урсулу.
В общем зрители, которые уже приготовились хлопать и приветствовать криками победный выстрел из лука были очень удивлены, когда сначала король, а потом и несостоявшийся герой в обнимку с луком исчезли в пасти дракона. Заодно по совершенно другому поводу оживились зрители, которым тоже повезло стать частью диверсии и теперь это компания маленьких недо-снеговиков кажется собиралась устроить небольшую потасовку
- Вместе им будет веселей и плевать на анатомию! – прокомментировала Урсула свое видение сюжетного поворота. И оглядела толпу в поисках Гарца и последующих указаний. Ну или удаляющейся спины – вряд ли он ожидал подобного уровня… эксцентричности.
Контроль на всякий случай решила пока отдать назад, но оставить себе пару ниточек – авось еще чего получится добавить.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Одна минута - не много, время терпело. Мэтресса нырнула куда-то в толпу, и Райнер предпочел оставаться на месте, чтобы потом не тратить время ещё и на поиски друг друга. Вместо этого вгляделся в небо, присматриваясь к цели - нет, этого не может быть очень сложно или очень долго, главное не потерять тушку из виду. Его спутница вернулась быстро и с полными пригоршнями муки, после чего поспешила вперёд. Он, не задавая вопросов, зная, что скоро сам все увидит, двинулся следом. Осторожно касался некроэнергией людей на ее пути, и они, сами не понимая, почему, спешили отступить на четверть шага, как будто от неожиданного дуновения холодного ветра, или просто неосознанно разворачивались, чтобы не подставить спину чему-то смутно опасному. Этого хватало, чтобы не освободить путь, но сделать его возможным и не особенно затруднительным. Увы, это было единственным, чем Райнер мог бы помочь, поэтому, когда госпожа Гербер вошла в раж, он опять уставился наверх, убедился, что птицы и не думают менять маршрут из-за разворачивающейся внизу суматохи, и занялся наконец своим делом.
Самым сложным, пожалуй, было не переборщить. Действовать аккуратно, изящно и точечно - редко когда такое пригождается в упокоении. Он шевельнул пальцами, подцепляя одну из ведущих к нужной птице нитей, и потянул на себя. Птица замедлилась, хотя и продолжала усердно махать крыльями. Райнер намотал на палец еще одну и дернул - мертвечина нырнула, как делала и до того, но раньше и глубже, чем ей полагалось. Оставалось немного. Пара слов свистящим шепотом оборвали ещё несколько держащих ее в воздухе нитей. Толпа гудела и шевелилась, но это не мешало, да и оставалось ведь всего ничего - подвести тушку у себе. Ещё немного, и ещё. Райнера толкнули в спину, и он с размаху налетел на кого-то впереди, едва удержавшись на ногах, но добычу не выпустил. Правда, это заставило его оглянуться и понять свою ошибку: они оказались в самом сердце людского сборища, которое начинало волноваться.
- Пора убираться, - заметил он, но не был уверен, что мэтресса могла слышать, поэтому, до того, как ее оттеснили, не особо задумываясь о вежливости, перехватил ее запястье и вытащил из-за смыкающихся спин, затем кивнул головой в сторону церковного шпиля, по которому было проще всего ориентироваться, чтобы не потерять направление. - Туда.
С занятыми магией руками пробираться через толпу было уже куда сложнее. Тем более, через толпу, охваченную любопытством. Люди едва ли не на головы друг другу взбирались, чтобы посмотреть, что произошло на импровизированной сцене, почему дракон все ещё жив, здоров и даже, кажется, сыт, а вот короля нигде не видно. Райнер невольно посожалел, что не может видеть, чем занята сейчас организаторы представления, но когда по человеческому морю прокатился волной легкий вздох разочарования, решил, что иллюзию успели починить, и пьеса вновь вернулась в накатанную колею. Это, в общем, дела не меняло: птица была здесь, на привязи, как послушный воздушный змей, а они сами уже почти выбрались, и даже дышать стало легче. Вид, конечно, у них теперь был довольно помятый, но кого это могло волновать...
- Держите! - Райнер наконец дернул за нити, и птичий труп свалился прямиком в руки его обворованной спутницы. Пузом кверху, а на пузе - так он и думал - красовался грубый наскоро сделанный шов, который, похоже, регулярно распарывали и восстанавливали вновь. Ну что ж, значит, птичку не жалко, она к такому привычная, - Закройте плащом.
Когда толпа наконец осталась позади, он свернул с площади в Озерный переулок, стряхнул с пальцев остатки магической энергии, тыльной стороной ладони стен выступившие на лбу капли пота и выдохнул. Затем порылся в сумке и извлек из ее глубин нож с очень коротким, почти миниатюрным, серебряным лезвием. И наконец, улыбнулся женщине, которая, похоже, получала от происходящего не меньше удовольствия, чем он сам. Совершенно не задумываясь о том, что будет, если Райнер ошибся.
- Ну что, заберете с собой или распакуем этот сюрприз, не дожидаясь Рождества?
Подельник никуда не делся, следовал за ней и вполне себе знал, что делать дальше. Идеально. Искомая птичка летела над его головой. Отлично, значит пока все удалось. Правда, устроенная ими суматоха привлекла еще больше зрителей, и толпа стала заметно плотнее. Поэтому выбирались они на свободное пространство привлекая к себе чуть больше внимания, чем хотелось бы. Урсула задумалась над тем – не набросить ли хотя бы на них легкий морок – так и быть мертвечина еще может сойти за часть представления. Но решила, что лучше приберечь силы на всякий случай – мало ли, что еще будет дальше. Стряхнула со свободной руки остатки муки, вытерев о плащ и отпустила последнюю нить контроля над чужой иллюзией.
Когда они выбрались из толпы, глубоко вдохнула и сразу пожалела об этом – на руки ей шмякнулась мертвая птица. В небе она была почти красоткой – вблизи вызывала скорее жалость. Большая часть перьев выпала; те, которые сохранились – были разлохмаченными и тусклыми; кожа в странных пятнах; затянутые пленкой глаза смотрят с жуткой неразумной укоризной. Каждый раз, видя вблизи объекты работы некромантов, Урсула представляла себя на их месте. Теперь это ты безвольная игрушка, вызывающая практический интерес, отвращение или жалость. Теперь твои глаза заплыли бельмами пустоты. И внутри ничего нет. Наверное. Нет уж, лучше костер – чем так…
Послушно забрасывая полу плаща на плечо, чтобы скрыть ношу и следуя за Гарцем, женщина сосредоточилась на том, чтобы переключить отношение – ни к чему сейчас эти эмоции. То, что у Урсулы какие-то проблемы с мертвецами не должно влиять на ее отношение к живым. Поэтому женщина живо представила себе, как порадовались бы где-то в будущем лазари от ее визита со словами «я чувствую близкий конец - не могли бы вы меня сжечь. Не хочу осквернять телом мерзкой чернокнижницы Создателем сотворенную землю».
Не то, чтобы полностью помогло – один страх просто сменился другим, но все же Урсула вернула на лицо кривоватую улыбку. Придется расширить программу на сегодня еще какой глупостью, чтобы забыть.
Забившись в переулок, подальше от людских глаз, настала пора узнать окончательно – придется ли кастеляну с утра развлекаться вышибание двери и ее последующим ремонтом.
- Распаковывайте, - произнесла женщина, пытаясь вернуть в голос былую легкость, - Хочу побыстрее оправдать свою веру в людей и убедиться, что это все не было каким-то хитрым обманом, должным сделать из меня соучастницу преступления.
Окончание фразы «иначе к вам студентов как к показательному примеру ментальной травмы водить будут» мэтресса все же успела оставить при себе. Неудачная шутка бы получилась. Неприятная. Студентам подобные высказывания госпожа смотрительница спускала легко, но сама так никогда пыталась даже не думать.
- Только давайте быстрее, пока вон те доблестные стражи порядка, присевшие в тенечке, не заинтересовались нами, - действительно, в конце переулка на крыльце с удобством устроились два городских стражника. Разморенные духотой и тяжелой работой, они освежались чем-то из фляжки. И вроде у Урсулы раньше дурного глаза не водилось, но в этот раз что-то пошло не так.
- Эй вы двое! Что там у вас! – один из стражников окликнул их, вставая и примеряясь подойти.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Смысл сказанного до Райнера дошел не сразу, а когда дошел, его радость от успешной операции по перехвату птицы заметно поблекла. Мысль о том, что все его усилия послужили исключительно тому, чтобы подорвать веру в людей, была не особенно приятной, если подумать, но немного грела мысль о том, что за долгие годы непосредственного общения со студентами университета в госпоже Гербер искра этой веры все ещё теплилась, а если и погасла, то могла быть восстановленна. Он почесал острием ножа нос, и решил наконец отбросить все эти невеселые размышления и просто довести дело до конца, когда сначала его поторопилась спутница, а потом, как будто на ее слова откликнулись и стражники. Вот ведь не сидится людям спокойно.
Тут, конечно, можно было бы взять и убежать, точнее попытаться. Но стражники могли бегать быстрее. Эффектно открыть портал прямо на месте, да ещё и так, чтобы он пропустил только его одного, Райнер пока не научился - все как-то откладывал такие сложные студии, не связанные с основной сферой его интересов, на потом. Для того, чтобы подчинить стражников и приказал им разойтись по домам, их надо было для начала убить, и что-то подсказывало, что это очень плохо идея. Подчинение живых - дело хорошее, но это дело менталистов, и Райнер подозревал, что это навсегда останется за пределами его скромных возможностей в магии разума. В этих пределах лежали пока лишь самые простые иллюзии, и в другой раз одной такой вполне могло бы хватить, но городская стража Вельма - нервные на магию ребята, по мере сил и средств каждый так и новыми обвешаться амулетами, и не было никаких гарантий, что кто-нибудь из этих двоих не припас противодействия против неловких попыток отвести глаза. А уж если на таком попадешься, выговором не отделаешься.
Схемы и варианты в голове Райнера мельтешили и сменяли друг друга, а время шло, и чем дальше, тем больше ими интересовался стражник. Даже встать не поленился, вот же, вцепился как клещ... И поскольку на принятие решения оставались секунды, а бег наперегонки и магия отпадали, Райнер просто сделал то, что всегда делал в непонятных ситуациях. Начал говорить.
- Так ведь вот, - он кивнул на птицу в руках мэтрессы, - там на площади продают всякое, и птицы такие тоже есть. Летают. То есть, должны летать, а наша чего-то не поднимается. Видать, не доложили колдовства в нее, или просто продали что попало. Хочу теперь проверить, чего это она не работает, я когда-то немного учился, знаете ли, глядишь и разберусь.
Конечно, артефакты, определяющие ложь, тоже случались, но куда реже, к тому же Райнер старался подбирать слова таким образом, чтобы формально они оставались правдой. Сложнее всего во время этой тирады было не оглядываться за спину в сторону площади, чтобы проверить, не преследуют ли их артисты, заметив пропажу ценного реквизита. Оглядываться законом не запрещено, но это как раз одна из тех абсолютно законных вещей, которые, при наличии рядом стражников, могут доставить куда больше проблем, чем небольшое должностное преступление. Впрочем, на этот раз надо будет обойтись без подкупа: во-первых, это слишком очевидно выведет его за рамки роли, во-вторых, денег в карманах было не слишком много, а в городе предстояло перебиться ещё пару недель до поступления на университетские харчи.
- Дорогая, зараза... - проворчал он, старательно делая вид, что приближающийся стражник его нисколько не волнует, - И воняет. Нет, они точно что-то напутали, разве у приличного некроманта марионетки воняют? Да вы понюхайте сами, понюхайте, и пощупайте, она ж под руками расползается!
Райнер ухватил госпожу Гербер за запястья и сунул птицу прямиком под нос солдату. Тот отшатнулся с таким выражением лица, как будто ему предложили это съесть, весьма неофициально выругался и настоятельно посоветовал проваливать вместе с этой мертвечиной, и поскорее. Райнер предложением воспользовался и, утягивая свою спутницу куда-то в сторону озера, размышлял, в основном, о том, насколько же всё-таки в Вельме сознательная и дисциплинированная стража: в любом другом месте его наверняка огрели бы древком алебарды.
- И что им так не понравилось? Птица отличная, их прямо один в один такими и описывают в балладах про того дракона и короля, - он вновь перевернул тушку кверху брюхом и на этот раз быстро распорол шов. - Ого! Святая Мелисенда щедра к этим добрым людям. Итак, что же из этого ваше?
А выбрать было из чего: в вычищенном от внутренностей нутре птицы накопилась небольшая сокровищница.
Не залюбоваться было сложно – какая уверенность в себе; какая искусная полуправда, выглядящая достаточно вероятной. И ведь никакой магии – лишь сплетение слов, игра человеческими эмоциями. Можно бы было и предугадать, что для обычного человека любое творение некроманта непонятно и неприятно. Однозначно сильнее чем даже действительная работа черного мага. Кто из обывателей видел демона? А кто видел залежавшегося недельку соседа, поднятого для того, чтобы ответить на вопросы следствия? То-то и оно. Большинство не встречали ни один из вариантов, но с соседом было как-то… опасливей. В общем, стремления потрогать, понюхать и изучить птичку почему-то в стражниках не нашлось.
В Урсуле такое желание тоже надо было еще поискать, но ее то никто не спрашивал. Надо сказать – за последние пять лет она привыкла быть персонажем легенд, глупых страшилок, скабрёзных шуток и дурацких историй. Но точно отвыкла от того, что ее будут таскать туда-сюда с разлагающимся трупом на руках. Спасибо, что не человеческим.
И вот сейчас, стоя на берегу чудесного синего озера и оценивая профессионализм работы по вскрытию тушки, приходилось признать – как-то это все ей излишне нравится. Нехорошо.
У госпожи Гербер нет склонности к авантюрам, она не любит неожиданности, не поощряет эмоции и терпеть не может мертвецов. Даже птичка вроде как смотрела укоризненно «ну что же ты так?». А вот Гарц вроде как смотрел выжидающе – «ну и как теперь изволите отреагировать?».
Урсула аккуратно примостила птичку на песок и запустила обе руки внутрь, выгребая содержимое тушки на песок.
- Тэк-с, пластины с ремней, хвостовики… О, даже кошель… Не хочу знать, как она его проглотила… Пряжки, монеты, еще пластины. А вот это уже мой ключ, - женщина углядела университетскую собственность среди другой мелочевки, - Пожалуй, стоит это все ополоснуть. Кстати, герр Гарц хотите попытаться вернуть это все добро хозяевам или ну его? Я точно ввязываться не стану – не хочу остаток дня объяснять все вот это. И особенно спорить об особенностях моей трактовки классических историй.
Недолго думая, Урсула сгребла в импровизированную котомку из полы плаща и отнесла к озеру. Ссыпала всю мелочевку в воду на песчаном бережке, бросила плащ вне досягаемости мелких волн и начала промывать все предметы по очереди, бросая их после на плащ. Не день бережного отношения к одежде – подол платья промок сразу, сапоги пока держались, но явно ненадолго. Последним достала свой ключ и вернула его на законное место на поясе, попытавшись максимально свести концы разогнутого кольца.
- Я очень признательна за вашу помощь, герр Гарц. Вы спасли меня от неприятной ситуации. Настаиваю на том, чтобы вы приняли мою благодарность за это, - вот тут честно приходилось надеяться на то, что варианты ей озвучат. У Урсулы были деньги и еще одно яблоко. Но первую опцию предлагать было как-то неловко, а вторая для малознакомого человека выглядела смешно.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Над вопросом Райнер всерьез задумался. Как ни крути, выходило совсем не так, как хотелось. И все равно приходилось выбирать.
- По правде говоря, не хочу. Возни было бы невпроворот. А еще говорят, что потеряв что-то ценное, откупаешься перед судьбой от больших неприятностей, так что...
Он зашёл в воду и поднял из груды сокровищ какой-то камень, оправленный в серебро: то ли часть серьги, то ли подвески. Вряд ли он мог быть слишком дорогим. Хотя для кого-то любые деньги значимы. Даже думать о том, как распорядиться такой добычей, было странно.
- Но меньше всего я хочу, чтобы это все досталось тем артистам, а если бросить все как есть, так непременно и случится - некромант легко найдет следы своего творения и награбленное рядом с ним. Можно было бы забросить все эти штуки поглубже в озеро. Но я предпочел бы оставить это в каком-нибудь церковном приюте, победнее и подальше от Вельма. Эти люди бы не отказались сделать доброе дело, верно? Просто недосуг было, а мы им поможем.
Райнер пожал плечами, бросил драгоценность к остальным и сел на песок, чтобы вернуться к птице. Её как раз можно было и на берегу оставить, только для начала убрать с нее следы своей магии. Дело несложное, но на какое-то время, пока госпожа Гербер занималась отмыванием денег и прочего добра, оно полностью увлекло его. Когда его спутница вновь заговорила, он как раз заканчивал, и сначала только промычал что-то утвердительное, ожидая, собственно, благодарностей. Но после этого опять повисла пауза, и даже когда Райнер отряхнул руки от налипшего песка, она все еще длилась. Райнер поднял на женщину непонимающий взгляд и только потом сообразил, что имеется в виду какая-то другая, дополнительная благодарность, кроме обычного "спасибо". Вышло немного неловко: сначала ты подрываешь, значит, веру в людей, а потом за это ещё и деньги берешь. Или что там вместо денег? Но и отказываться, вроде, повода нет.
- О... Ну, в качестве благодарности я не отказался бы от нескольких полезных приемов ментальной магии, которые без учителя лучше не трогать.
Он поднялся на ноги, очистил и одежду, освободил один из полупустых мешочков от лежавших там трав, ссыпав их к другим, и начал складывать в него все то, что удалось извлечь из птичьей тушки. Вообще-то, требовать частные уроки от университетского мэтра было, пожалуй, уже чересчур - даже один такой стоил куда больше, чем все содержимое птичьих внутренностей. Так что Райнер поспешил исправиться, пока его не сочли то ли за идиота, то ли за человека, который чрезмерно наживается на чужой вежливости.
- Или вы могли бы рассказать мне подробно, что сейчас происходит в Университете. Ну, знаете, новости, которые не услышишь на каждом углу, как о том, что сальдивская принцесса приедет учиться. Раз уж я возвращаюсь доучиваться, не хотелось бы ещё полгода ходить с ошалевшим видом, как какой-то первокурсник.
Ну, кажется, и всё. И с пташкой, и с добычей, и с благодарностями. Мешочек Райнер спрятал в сумку, так и не решив, осуществит ли свой благотворительный порыв или просто закопает драгоценности где-нибудь, чтобы забыть о них раз и навсегда. Думать об этом сейчас не было никакого желания. Зато было желание поесть, и он окинул город мысленным взглядом, выбирая самый сытный и при этом безопасный маршрут.
- Но так или иначе, давайте уходить отсюда, пока к нам не присоединились те таланты с площади. Если это не разрушит ваши планы на праздник, можно пройтись по торговым кварталам, говорят, на украшения для улиц там не поскупились. А еще там запекают эти ивресские... - Райнер пару раз махнул в воздухе руками, пытаясь изобразить что-то, а потом просто смущенно усмехнулся. - Забыл, как называются, но это вкусно. Да и менестрели любят там подзаработать.
На предложение отдать вещички в приют Урсула в общем не придумала что сказать. «Какая чудесная идея», «похвально» или что-то такое же чужое и не имеющее для нее самой смысла говорить не хотелось. Для прочувствованной искренности, как и всегда, ей не хватало сострадания. Пришлось просто кивнуть. Предложение, говорящее о собеседнике в общем-то достаточно много. Вот уж не выглядел герр Гарц человеком, у водится слишком много лишних денег.
Зато тяга к знаниям была налицо: что в первом, что во втором варианте. Или просто решил, что раз она женщина, то кроме рассказов да сплетен с нее и взять нечего. Такой вариант тоже отбрасывать не стоило, и Урсула решила проговорить одну официальную версию и одну правду, прежде чем соглашаться.
- С ментальными приемами проще простого. Могу и рассказать, и показать. Но прежде должна предупредить – учитель из меня так себе. Слишком скучно объясняю и плохо соразмеряю силы на практике, - раз это действительно возвращение блудного сына на учебу, то оно чревато некоторыми мелкими расхождениями картинок и однозначно нельзя было не озвучить свою главную ложь по этому вопросу и оставалось надеяться, что она не прозвучит фальшивей, чем для коллег из Университета. Давать уроки госпожа Гербер отказывалась особенно категорично с тех пор как у нее появились дополнительные практики в расписании. Потому же и помощника в библиотеку себе до сих пор не присмотрела. Не хотелось, чтобы в случае чего их изводили вопросами «а чему она вас учила?», «не было ли чего подозрительного?, «а может было, а вы не сообщили?» и прочая. Топить же булавку в стоге сена, чтобы прятать действительно опасные контакты, у нее пока не было ни времени, ни необходимости. Но один раз можно.
- Касательно же университетских новостей… Вот не поверите, о том, что к нам приезжает учиться сальдивская принцесса, узнала сейчас от вас. Летом я немного оторвана от университетской жизни – в библиотеке тишь да пустота. Что-то более-менее в подробностях я знаю лишь о факультете менталистов. Ну и еще, что некоторые преподаватели ушли, на их место нашли других, они еще пока не приступили. Что-то более подробное я смогу вам рассказать разве что после общего собрания, а оно будет аккурат перед началом учебы, - а вот эта правда звучала как-то жалко. Да и вообще у Урсулы складывалось неприятное чувство, что у Гарца может сложиться неприятное чувство, что она так завуалированно отказывает, хотя сама перед тем предложила озвучить цену. И в общем такое поведение даже вписывалось в образ госпожи смотрительницы в Университете. Вот только не сегодня.
- И, чтобы сразу показать насколько я плохой учитель, мне было хотелось еще озвучить одну важную для меня теорию, которую я вывела за почти 15 лет пребывания здесь. Но начну я с примера. В том месте, где я выросла касательно откупа у судьбы говорят совершенно иначе… - Урсула замешкалась, подумав нужны ли малознакомому человеку подробности истории ее семьи, но решила все же рассказать, озвучив самое необходимое, - Точнее не у нас, так говорила моя мать и за ней старший брат. Моя мать из рода тех, кого у нас называют вежливо островными баронами – разные смелые люди, которые в свое время поселились с соратниками на сложно доступном кусочке суши или на острове и промышляли там разным. Вроде контрабанды, пиратства, разбоя, опасной торговли и все такое. Те, кто выжили и набрали достаточно власти, получили позже баронства и основали крепкие аристократические ветви. Так получилось, что о семье матери я не знаю ничего конкретного, лишь такие вот истории, больше похожие на легенды. Но у них было поверье, что, пожертвовав чем-то малым, ты очищаешь место для большего счастья или удачи. Ну и раз моя кровь наполовину морская вода, чем не повод проверить – работает ли. Заодно будет мелкая компенсация, если таки сюда наведаются господа артисты.
Урсула подняла плащ с песка, встряхнула его, перебросила через руку и отколола фибулу от горловины – все равно плащ ей сегодня не носить больше, а больше ничего особо у нее с собой и не было. Положив на поваленный ствол дерева, решила добавить еще кое-что к подношению. Пошарив рукой в прорези подкладки платья, достала все еще живое яблоко и маленький нож в ножнах. Заколебалась и спрятала нож назад – вот им точно резать не стоило. Разломив яблоко напополам, половинку положила рядом с фибулой, а другую протянула некроманту, улыбаясь:
- Хотите? И вот. Если посмотреть на это все внимательней, то Вельм великий уравнитель – в университете нет разницы между учащимися и преподавателями. Неважно кем ты был, из какой ты страны и каков твой статус. Важны лишь знания. И вроде как большинстве своем все принимают правила игры и действуют по ним. Но в реальности, никогда не знаешь – через какую более привычную призму неосознанно посмотришь на какую ситуацию… - как-то к концу мысли Урсула уже и сама не знала, хочет ли высказывать ее до конца или подтвердить свое отсутствие таланта дополнительным отсутствием вывода, - В общем, если какие-то мои слова или действия вызвали у вас неприятие – мне жаль. Этого не было в намерениях. Мне бы не хотелось недосказанности, учитывая, что я буду безусловно рада пройтись и съесть пару плюшек с жженым сахаром, если вы их имели ввиду.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Не то чтобы Райнер совсем не готов был получить согласие на первое же предложение. Но это и в самом деле оказалось почти невероятной удачей. До сих пор его попытки разобраться в магии разума были почти исключительно самостоятельными. Он пытался вникнуть в труды менталистов, которые писали для тех же менталистов и не прилагали усилий, чтобы сделать свой опыт действительно доступным и понятным. Он присматривался к менталистам за работой, постоянно задавая вопросы, но далеко не всегда получая ответы. И, конечно, он тренировался, когда это было возможно, вот только добровольцев подставить голову некроманту почему-то было не особенно много. В общем, успехи его на этом поприще остались весьма посредственными. Теперь же, когда прямо перед его носом оказалась внезапная возможность продвинуться, и может быть даже не на один шаг, это повергло его в нешуточное беспокойство.
- Я готов рисковать, - совершенно серьезно заявил Райнер и добавил, мысленно прося мироздание, чтобы это все было всерьез.- Мы ведь не станем откладывать надолго?
Университетские новости быстро перестали его волновать - в конце концов, все они рано или поздно станут известны сами собой, если они того стоят, но вот ментальная магия... Райнер потер ладони - магическая энергия, как будто почувствовав, что ей собираются в скором времени найти неожиданное применение, скапливалась в кончиках пальцев и что только не искрила.
- Да и бездна с ними! Вы правда готовы научить? Я не особо силен в магии разума, но собираюсь копать глубже, пока не достигну в ней предела. Так что это будет? Основы проникновения в мысли и память? Это не может быть чересчур сложно, верно?
И чересчур просто тоже. Вот бы успеть к началу учебы... Потом начнутся новые дела, новые проекты, новые... Или старые. Райнер небезосновательно сомневался, что Орден забудет о нем на два года, пока он будет подтверждать звание мастера. С другой стороны, разве он этого хотел? Там всегда было много работы, но и самые сложные задачи, и самые нетривиальные решения. Но это значило, что время у него останется лишь на работу с мертвым разумом, а живой опять придется отложить на неопределенное время. Так что было уже не так важно, насколько хорошим учителем считала себя госпожа Гербер - ему не надо было прививать интерес к предмету, достаточно и того, что она предупредит простые ошибки, сэкономив тем самым ему кучу времени. Ну и, может, проследит, чтобы он не свихнулся в результате первого же эксперимента - страховка в магии разума должна была быть ничуть не менее важна, чем в магии смерти. Но, чтобы мэтресса не думала, что он относится к ее предупреждениям легкомысленно, Райнер готов был выслушать все, что она скажет, а потом подтвердить, что она так просто теперь от него не отделается.
И он слушал внимательно, и протянутую половину яблока взял, не задумываясь, лишь с запозданием благодарно кивнул. Слушал, совершенно не понимая, куда ведёт госпожа Гербер, мимоходом думая, что, быть может, это он за два года разучился хватать мысль на лету. Когда же она наконец пришла и его заодно привела к выводу - извинилась - Райнер медленно моргнул, пытаясь сообразить, когда успел показаться обиженным, потом потер яблоко о рукав рубашки, тоже не особенно уже чистой, откусил и покивал, вместо того, чтобы разбираться и тем самым нагромоздить, возможно, ещё больше недоразумений.
- Отлично, тогда вперед.
На этот раз вовремя вспомнив о вежливости, он подал руку женщине и направился в обход главной площади в сторону западных кварталов. Улицы, выходившие к озеру, были узкими и даже сейчас тихими. Те двое стражников не могли найти лучшего места, где в их обед никто не вмешается: похоже, все жители этой части города, кто еще не ушел на ярмарку, заперлись по домам и не высовывали носов, чтобы случайно не угодить в праздничный водоворот. Яблоко оказалось по-осеннему уже сладким и очень своевременным - солнце давно перевалило за середину своего пути, а до плюшек ещё надо было добраться - и скоро совсем исчезло.
- Не боитесь оставлять брошь вот так просто? Вряд ли вас станут выслеживать ради мелочной мести, но имея при себе личную вещь, можно и издалека неприятностей доставить.
Он подозревал, что это не совсем "так просто", как могло показаться на первый взгляд. Сам бы он мог оставить для воров неприятную ловкшку, если бы не был сегодня - отчасти благодаря лёгкой победе - в таком благодушном настроении.
- Насколько крупную удачу надеетесь приманить такой жертвой?
- Просто или сложно проникать в чужой разум – это зависит уже от вас и ваших целей. Некоторым проще работать со щитами, ибо ты всегда чувствуешь свою правоту, точно знаешь, что защищаешь и почему. Другим нравится промчаться по чужому разуму кавалерийским наскоком, не разбираясь в деталях и рискуя не получить желаемого. Мое мнение, что разум человека как клубок – можно распутывать, отрезать в нужных местах, рвать, дать поиграть котенку… Главное уметь все варианты. Я покажу, но оговорюсь, кавалерийский наскок - не моя сильная сторона.
Ну и ну. Воистину притягательность недоступного возрастает в десятки раз. Кто бы мог подумать, что человек, с такой легкостью и удовольствием оперирующий мертвыми энергиями, придет такой восторг от перспективы заглянуть в чужую голову. Интересный, конечно вопрос, зачем? Добросовестность клиентов проверять? Быстро дорогу к нужной могилке у смотрителей кладбищ спрашивать? В любом случае отказываться Урсула не собиралась – ей несложно, а профессии все польза.
Правда, после следующего вполне разумного замечания, она призадумалась о том, что слишком легкомысленно относится к действиям и обещаниям. Сила кружит голову? Самоуверенность заставляет считать себя непогрешимой? Кажется, что ты всюду подстелила соломки? А вот не стоит расслабляться и речь совершенно не о тех бездельниках с площади.
- Да я как-то даже не подумала. Действительно, как-то слишком самоуверенно с моей стороны. А что до удачи… Приму любую, которую судьба будет готова мне подать. Мне уже два раза повезло в жизни настолько по-крупному, что хотеть что-то сверху как-то глупо. А вы? Какие неприятности хотите оставить с носом?
Тишина и пустота снова вменилась приближающимся гомоном толпы и пока еще тихой музыкой. Скоро они вывернут на более оживлённую улицу и самое время использовать проверить будет ли толк новоявленному ученику от ее знаний.
- Давайте не будем откладывать в долгий ящик. Пропустим базовые вещи о магии разума – кому они вообще интересны. Вернемся, если понадобится, потом. Перед тем как лезть в чужую голову, следует определиться с тремя важными вещами. Первое – поставить якорь. Он нужен и для защиты, и для нападения, но разница есть. Якорь позволяет вам быстро вернуться в себя любимого, осознать, что это были не вы, не ваша память, мысли, переживания и так далее. Якорем может стать любое яркое воспоминание, образ, ощущение, человек. Главное, чтобы вы могли детально снять слепок… - Урсула замялась – слишком много непонятных слов сразу, а емкий практический пример в голову не приходил. Они-то в свое время бились об эти слепки чуть ли не семестр, выворачивая наизнанку свою жизнь перед преподавателем и однокурсниками.
- Сейчас попробую объяснить понятнее. Если вы человек сердца и эмоций, то вам хорошо подойдут якоря, которые больше о том, что чувствовали в тот момент. Ну там, безудержная радость от последнего сданного экзамена. Или облегчение. Или страх. Или раздражение. Главное, чтобы сильная эмоция. Но лучше избегать гнева или похоти. Это чревато... кхм... последствиями. Если вы человек разума, то вам нужны детали – вот вы услышали, что сдали экзамен – столько людей было в аудитории, в каких цветах была их одежда. Жарко или холодно. Был день или уже темно. И так далее. Если вы запоминаете человека, то надо в деталях представлять себе внешность, движения, манеру поведения, одежду.
Протараторив почти все на одном дыхании, Урсула наконец выдохнула. И последнее, а там уже очередь Гарца распинаться.
- Самая печальная новость. При проникновении в чужую голову - якорь должен быть недавним. Яркость эмоций и деталей со временем угасает, смазывается и перестает хорошо держать. Поэтому приходится постоянно менять слепок. А значит, нужно хорошо натренироваться делать это быстро и качественно. Теперь попробуйте сами – попробуйте вспомнить что-то яркое со стороны эмоции, потом со стороны деталей и попробуйте сравнить ощущения – что вызовет больший отклик. Ну и, если есть вопросы, задавайте.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
От цели! Вот о чем он забыл - о цели. Мысль о ней немного беспокоила, потому что цель в данном случае была слишком похожа на простое желание узнать новое. Да, если бы цель была настоящей, каким-нибудь путеводным маяком, который слепит глаза и не даёт забыть о себе... Такую цель и озвучить было бы не стыдно, а что Райнер мог сказать сейчас, кроме "пригодится" из старого анекдота? Так что не без некоторого смущения, он решил подхватить другую, любезно подброшенную собеседницей тему.
- Неприятности?.. - этот вопрос заставил его по-настоящему задуматься. В его жизни были неприятности, куда же без них. Но едва ли что-то такое, с чем он не мог бы разобраться сам. - Мне кажется, я до сих пор не успел ввязаться в достаточно серьезные. Я бы оставил удачу на будущее, только мне сегодня, кажется, нечего предложить ей взамен. Придется, как обычно, рассчитывать на то, что я просто ей нравлюсь. В конце концов, мне часто везёт, раз я ещё жив. Да и сегодняшний день тому подтверждение.
Объяснения Райнер выслушивал со всем возможным вниманием, понимая, что второго шанса не будет, как и возможности конспектировать. В общем, этого пока и не требовалось, все было логично и ясно - благо в основах он в свое время уже успел покопаться. Якорей, правда, в том, в чем он копался, не было, но и про них было понятно, оставалось всего лишь разобраться в себе и подобрать что-то подходящее.
Всего лишь... Ну ладно, если застрять на этом, то нечего браться за сложные материи. А сдаваться Райнер не любил, особенно тогда, когда так подфартило. Собственно, первое задание было несложным. Он почесал подбородок и для начала припомнил, что почувствовал, когда госпожа Гербер влёт согласилась поделиться мастерством. Получилось неплохо, и он опять расплылся в улыбке, как ребенок, дотянувшийся до новой и желанной игрушки. Вспоминать после этого, какого цвета шнур был продет в потерянный и отвоеванный ключ, не было никакого желания, так что Райнер вынес вердикт.
- Пусть будут эмоции. Раз уж приходится менять часто, хорошо, если всегда будет, из чего выбрать.
С деталями было сложнее. Деталей вокруг было чересчур много, все они бросались в глаза, и зачастую для того, чтобы сложить их в единый образ, требовалось усилия. Или для того, чтобы не обращать на них внимание. Если бы Райнер не научился отсеивать большинство из них, оставляя в памяти только что-то действительно важное, от всех его дознаний не было бы толку, не говоря уже о том, что голова под давлением ненужной информации лопнула бы, как спелый арбуз. Эмоций тоже хватало - ледяной глыбой его едва ли кто мог назвать. Но по-настоящему сильные встречались не так уж часто и потому неплохо задерживались в памяти. Оставалось только придумать, за что зацепиться на этот раз.
- Как насчет сегодняшней победы? Думаете, подойдёт?
Радость, или пусть даже триумф, была, конечно, не безграничной, так, приятное подтверждение собственных возможностей, однако поблизости, как назло, не лежало ничего более подходящего и к тому же свежего, а важность последнего некроманты не склонны недооценивать. Конечно, были ещё и страхи: за пару лет черной работы на Орден случалось повидать такое, что и захочешь - не забудешь, но меньше всего Райнер хотел за эти воспоминания держаться: это уже не якорь, это камень на шею. Тряхнув головой, чтобы отогнать их, он заставил себя опять улыбнуться, прежде чем свернуть на улицу, ведущую к площади Гильдии. Здесь народа было не в пример больше, но до них двоих дела все равно никому не было, разве что торговцам в лавках, которые, кто крикливо, а кто с чувством собственного достоинства, расхваливали товар, и были рады любым покупателям. А, судя по витавшим здесь ароматам, и плюшки были где-то неподалеку. Да уж, один этот запах стоил того, чтобы его и взять за якорь. Райнер выдохнул и сосредоточился
- Что дальше с ним делать? В каком порту этот якорь бросать?
- Пока просто запомните. В любом случае, чтобы поверить в картинку, придется немало потрудиться. Но в этом чуть позже убедитесь на практике. Добрый совет – носите на первых порах с собой что-то с сильным запахом – ладанка там или вот мешочек с травами тоже подойдет. Что-то, что напоминает о том – кто вы и существует не только в воображении. Это из моего личного арсенала костылей – иногда видишь в голове человека неожиданные вещи, которые слишком сложно вытеснить, - Урсула поморщилась, в воздухе вроде как воспоминанием пролетел душистый лавандовый ветерок, ярко напоминающий о лечебнице, покойницкой и старой сторожке, - И да. Лучше всего обходите на первых порах людей, которые вам не нравятся, которые очевидно мыслят и делают то, что для вас неприемлемо. И еще безумцев. И менталистов. Хотя знаете, последних двух лучше обходите всегда.
Снова захотелось спросить «и зачем вам это?». Зачем добровольно хотеть копаться в выгребной яме того, что именуется человеческим разумом. Слова лживы, но мысли лгут вдвойне, втройне. И их ценность только во власти, которую можно получить, правильно играя с теми мыслями в дальнейшем.
Ну ладно еще менталисты – им то от своего дара не деться. Вообще любопытная шутка мира: отказываешься от своей силы – сходишь с ума и умираешь, используешь силу бездны – сходишь с ума и умираешь. Вот бы служителям Создателя хоть малую часть его иронии – цены им не было б.
Дурацкая привычка отвлекаться на бессмысленные «ну почему мир устроен именно так?». Не далече как четверть часа назад благодарила судьбу за то, кто ты и где ты, вот и стоит продолжать в том же духе.
- Дальше. Якорем мы вроде как подготовили сознание к тому, что сейчас потащим его куда-то. Теперь нужен фокус – символический физический жест, который вроде как спусковой рычаг для арбалета. Снова же. Можно обойтись и без фокуса. Но выглядит это приблизительно как попытка взять со стола блюдо, дергая на себя всю скатерть – бессмысленная трата ресурсов. Фокусом может быть любое маленькое действие, - женщина осторожно высвободила руку, - Например, я ставлю якорь, щелкаю пальцами и тяну ниточку энергии через этот жест к вашему сознанию.
Свои слова Урсула сопровождала машинальными действиями, только ниточку энергии не потянула к разуму Гарца, а рассеяла вокруг руки.
- Начните с простого физического прикосновения. Наставники обычно советуют прикасаться к голове того, с кем будете взаимодействовать. Потом сможете переключиться на что-то более замысловатое – например, одна моя однокурсница постоянно носила с собой зеркальце и для фокуса ей надо было повернуться к человеку спиной и просто увидеть его отражение. Мастера скрытной охоты за чужим разумом обычно выбирают что-то незаметное; те, кто может себе позволить работать с размахом – наоборот, любят привлекать к себе внимание и делать что-то эдакое. Главное, выбирайте жест, который вам не свойствен постоянно. Так, чтобы почесать нос и провалиться в чужое сознание – вряд ли получится, но это будет мешать конкретно попытке проникновения.
Тем временем они почти дошли до площади и очередных развалов самой разной еды. Хороший праздник, сытный. Среди лотков явно где-то прятались те самые плюшки, значит можно было совместить приятное с полезным.
- А пока вы думаете над фокусом, герр Гарц – окажите мне любезность, - Урсула снова запустила руку в недра подкладки и потянула оттуда кошель, достала монетку и протянула некроманту, - Не принесете мне какую-то чудесную булочку? Заодно у вас будет пару мгновений чтобы присмотреться к лавочнику.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Чего-то с сильным запахом в сумке практикующего мага смерти всегда хоть отбавляй, и помет летучей мыши - не худшее, что там можно унюхать, так что с этим пунктом проблем тоже возникнуть было не должно. Райнер кивнул, но сказанное заставило его задуматься.
- И какие самые неожиданные вещи вам приходилось видеть? Не сочтите за праздное любопытство, и все же хочу понять, будут ли они более неожиданными, чем те, которые встречаются в практике некроманта.
Особенно в практике некроманта, который работает на Орден. Некроманта, который сталкивался с запрещенной магией достаточно часто, чтобы научиться воспринимать ее не только как грязную изнанку магии нормальной, но и как интересную исследовательскую задачу. И не сказать, чтобы эти уроки были простыми. После них, пожалуй, не осталось больше тех, кого следовало бы обходить по первому пункту, что же касалось остальных...
- Безрассудная отвага не входит в перечень моих достоинств, госпожа Гербер. Я не собирался вызывать магов разума на ментальные поединки, как не додумаюсь вызвать на открытую дуэль стихийника. Если только заранее буду знать, что имею дело с магом разума. Или сумасшедшим. Может быть, есть какие-нибудь явные отличительные особенности?
Потому что, окончив Вельм, маги почему-то снимали форменные цветные плащи, и это добавляло в жизнь сюрпризов. Впрочем, он ведь тоже собирался преподносить сюрпризы новыми навыками - тем, например, кто посчитает, что некроманты только на то и способны, что использовать мертвецов, которые уже не могут дать отпор. И пасс, запускающий магию, конечно, тоже нужно было выбирать с оглядкой на это. Стоило подумать взвешенно и, пожалуй, не оглашать придуманное - пока что, во всяком случае - иначе какие уж тут сюрпризы. На всякий случай отметив про себя, что, общаясь с мэтрессой в будущем, стоило бы внимательно следить за ее пальцами, сейчас он лишь улыбнулся в ответ.
- Незаметный фокус куда интереснее. Но я только что уверял вас, что умею здраво оценивать свои силы и не идти на лишний риск, так что, думаю, прикосновение - это как раз то что надо для первых тренировок.
Якорь есть, фокус есть, но сама магия все еще представлялась Райнеру весьма размытым пятном. Конечно, он имел представление о магических нитях, знал, как их протягивать, и даже мог без подсказки догадаться, что использовать надо не некротическую энергию, а ту, которую он обычно и берет для ментальных воздействий. Но вот что с этим делать дальше? С мертвецами, допустим, все ясно - накидываешь петлю, а дальше управляй, как марионеткой. Но живой разум - материя куда как тоньше, чем мертвое тело. Тоже накинуть и затянуть? Позволить нити зацепиться за какое-то воспоминание? Его размышления на этот счет были прерваны, и Райнер не сразу понял, чего от него хочет его спутница. А когда понял, растерянно посмотрел на монету в ее руках.
- Конечно, - наконец кивнул он с неуверенной улыбкой, - никуда не уходите, у меня еще слишком много вопросов.
Монету он, само собой, оставил мэтрессе: кое-какие деньги в кошеле еще оставались, а сама мысль о том, чтобы угощать собеседницу за ее же счет, казалась довольно странной. Или не странной, если предположить, что щелчок пальцами нужен был только для отвода глаз, а излюбленный физический фокус госпожи Гербер, на самом деле, совершенно другой. В подозрения однако же скатываться было глупо - квалифицированный ментальный маг и без всего этого при необходимости незаметно пройдется по разуму, а держать щиты постоянно Райнер полагал чересчур утомительным, да и ненужным. В общем, все эти обрывки мыслей беспокоили его не слишком долго, и очень скоро были засыпаны новыми. Например о том, как именно он должен был присмотреться к торговцу. Райнер припомнил урок: якорь - он воспроизвел в памяти свой сегодняшний небольшой триумф, фокус - подойдя к прилавку, от которого исходили умопомрачительные запахи свежего хлеба и каких-то пряностей, он привлек внимание молодой торговки, прикоснувшись к ее локтю, и задал какой-то вопрос, ответ на который даже не слушал, - и нить. Что-то еще? Ах да, булка.
К госпоже Гербер он вернулся с выпечкой, начиненной изюмом и пропитанной домашней наливкой. И с очень задумчивым выражением на лице.
- Я присматривался очень внимательно. Но или я что-то делаю не так, или мне не хватает ключа к шифру. Разве в голове у людей не должно быть... чуть больше порядка?
- Простите мне невежливость, но, кажется, вы лукавите. Я не слишком детально знакома с работой некромантов, но даже мне очевидно, что это однозначно разные опыты. Вскрытие мертвеца и вскрытие живого человека – это точно не одно и то же. Я, допустим, избалованная баронская дочка… - произнося эти слова, Урсула скривила губы в усмешке, - Но и в моем опыте могут быть вещи, которые имеют шансы вызвать у вас неприятие. Болезни, травмы, насилие, некоторые привычные для кого-то моменты – это все может ударить в самой неожиданной манере. А если внезапно у вас есть схожий опыт – реакция может быть еще более бурной. Поэтому, если любопытство все же не праздное – уточните вопрос, так чтобы я смогла ответить на него конкретно.
У профессора Морелля была просто подборка такого рода воспоминаний для тренировки юных адептов. И количество проявлений человеческой жестокости или нетипичного поведения там как раз было мало – хватало обычного голода, избиений в семье, родов, ампутаций в сознании и подобного, чтобы плохо спать по ночам.
- Увы. Никаких отличительных особенностей кроме диплома Вельмского университета где-то на видном месте или содержания в специальной лечебнице. Кстати, раскрою вам профессиональную тайну – с менталистами даже самого высокого уровня не так уж и сложно справиться. Достаточно качественно нарушить концентрацию. Даже те, кто умеют долго держать идеальные щиты, сдаются при правильно подобранном воздействии.
Не то, чтобы это была уж такая тайна. Понятно, что неуязвимых нет, а поискать вот ту самую червоточину всегда найдутся любители. Забери у стихийников стихию, у некромантов - тела, у магов жизни собственно все живое, у менталистов – разум и ты получаешь обычного человека, даже более слабого без своей магии.
Когда некромант ушел за булкой Урсула досадливо поморщилась и спрятала монету назад. Впору вспоминать свои же собственные слова о призмах и о том, что не нужно на них реагировать. Тем более для молодого человека это скорее всего тоже непривычное положение. Она из всех сил пытается подчеркнуть, что она больше не собственность; он скорее всего пытается подчеркнуть, что их социальное положение равно.
Только и успела подумать одну мысль, а Гарц уже тут как тут. С вопросами, показывающими, что она начинает осознавать все мрачные глубины магии разума.
- В голове у людей выгребная яма, как правило. Бывает получше, бывает похуже. Разница только в том, что из этого всего сам человек позволяет себе вывалить во внешний мир словами и действиями. И вот это для нас действительно важно. Это третий и последний нужный нам элемент. Якорь и фокус подготовят вас, но теперь нужно обратить внимание на тот разум, в котором мы хотим что-то найти. Когда звучит определенное слово, сознание человека выбрасывает связанное воспоминание или ощущение на поверхность. Или самое яркое или самое позднее. Например, если бы кто-то сейчас сказал мне «булочка» - я бы вспомнила этот момент. Через пару недель – возможно, уже что-то другое. Кстати, благодарю за эту чудную вкусность, но вам теперь придется принять угощение от меня. Потом.
Оглянувшись по сторонам, Урсула поискала взглядом хотя бы какой-то свободный пятачок, на котором можно присесть – как назло все ступеньки, парапеты и даже пару лавочке были заняты. Поэтому она двинулась по периметру площади, поманив за собой Гарца и продолжая вещать.
- Схема очень простая – вы готовите слова, сигналы, которые позволят вам погрузиться в голову другого человека. Опять же готовите до того, как начнете. Потом, когда сможете полноценно думать, пребывая внутри чужого разума, сможете добавлять в процессе. База – три слова, три манифестации. Первое – это маленький и незаметный крючок, который не встревожит ваш объект. Второе – связка. Вы погружаетесь глубже и готовите почву для своего настоящего интереса. И третье – это именно то, что вы хотели бы узнать. На самом деле там дальше может быть и четвертое, и пятое, и десятое. Но давайте пока ограничимся тремя. Например, если бы я хотела попытаться разузнать – откуда вы приехали сейчас в Вельм – я бы по очереди назвала «путевой столб», «трактир», «собор». Первые два должны вернуть вас чуть назад, а третье – показать мне знание, которое я надеюсь узнать. Но это стрельба из катапульты по воробьям: может вы не заезжали в большие города; может влюблены в Вельмский собор и вспомните только его; я могу не узнать здание; выловленное воспоминание может быть искажено или показать мне только как великолепно свет внутри проникал через витражные окна… Поэтому важно, при возможности, узнать побольше об объекте. Например, если бы хотели узнать у того булочника его любимый напиток – какой порядок манифестаций бы выбрали?
Неспешная прогулка по площади и внимательное подглядывание по сторонам принесло свой результат: Урсула заметила небольшой фонтанчик, окружённый широким бортикам. О чудо, на нем никто не сидел, не лежал и вроде как даже к нему никто не бежал. То, что надо для следующего этапа. По правде говоря, женщина уже устала от звука своего голоса и жаждала практики. Одна попытка заменит миллион слов.
Поэтому снова подцепив спутника за руку, поволокла его к присмотренному месту.
- Присядьте, пожалуйста. В общем с базой мы разобрались, а теперь просто сделайте это, герр Гарц. Попробуйте выудить у меня любое интересное вам воспоминание.
Есть конечно в ее памяти то, куда доступа ему не будет. Но Урсула искренне сомневалась, что можно вот так сразу попасть пальцем в небо и зацепить что-то, отдаленно связанное ее занятиями.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Ответ госпожи Гербер заставил Райнера удивленно приподнять брови. Вот уж верно, чужая душа потемки, и никогда не знаешь, чем заденешь человека. В том, что задел, он не сомневался - в другой ситуации собеседник мог обойтись ничего не значащим ответом - неожиданной ведь могла оказаться любая мелочь.
- Ну, может быть, совсем немного, - Гарц виновато улыбнулся и пожал плечами. - Но дело именно в том, что опыт совершенно разный. Я просто хочу узнать, к чему должен быть готов, раз уж ступил на этот путь. Поэтому и спрашиваю о худшем.
По правде говоря, он немного опасался, что продолжения прерванного урока не будет по его собственной вине, и вопросы так и останутся без ответов, но мэтресса, как видно, была не из тех, кто запросто отступает. И не из тех, кто позволит себе остаться в долгу, даже если долг этот существует лишь в ее воображении. Такие люди всегда невольно располагали к себе, хотя Райнер был уверен, что жить им чертовски сложно. Постоянный подсчет баланса: кто, кому, за что и как много... Сколько же обоюдных долгов приходится держать в памяти... Меньше всего он хотел отягощать своими госпожу Гербер, да еще и в такой день. Только ведь простым "забудьте" здесь не обойтись. Потому что выходит, что и он забудет, так же просто. Райнер покачал головой.
- Яблоко, - на полном серьёзе напомнил он. - Это было очень вкусное и своевременное яблоко. Но если решите однажды продолжить эту цепочку хм... вкусных долгов, то как тут отказаться!
Надеясь, что исчерпал тему, он вернулся к той, что беспокоила его теперь куда больше. Нет, он не нашел в голове пекарши выгребную яму, это скорее было похоже на сундук. Сундук человека, у которого нет другой мебели, поэтому в нем он хранит абсолютно всё, и притом в полном беспорядке.
- Неужели у всех людей в голове такое? Мне всегда было довольно удобно пользоваться своей.
Хотя, если подумать, у него и в комнате никогда не было образцового порядка, хоть Райнер то и дело давал торжественное обещание его навести. Но ведь голова - дело другое, за голову как-то обидно. С другой стороны, такое положение дел затрудняло поиск для любопытных менталистов, это несомненно плюс. Хотя, как выяснялось, на каждый такой плюс у опытного менталиста находились свои минусы. Ассоциации, значит. И правда, зачем шарить по всей памяти, если по одной небольшой подсказке клиент и сам принесет всю нужную информацию на блюдечке? Разумно, как того и требует магия разума. Но не слишком просто. Райнер задумался о своем собственном любимом напитке. Сейчас он не отказался бы от холодного сидра, но пройдет еще несколько недель, навалится октябрь с его вечными дождями и ветрами, и первое, о чем он подумает, будет хороший плотный эль. А в феврале - только горячее вино со специями. Так на что, в таком случае выводить воспоминания - на жару или пронизывающий холод? И надо ли настолько суживать задачу? Райнер нахмурился и потер висок, заставляя себя сосредоточиться.
- Таверна, золото, жажда? Или, может, наоборот, его дом? Едва ли таверна наведет на мысли о простокваше, а ведь кто-то и ее любит. Но если ограничиться домом, то сальдивские вина сразу отпадут, верно? Тогда какой же правильный ответ? И что, если просто спросить человека, чего он хотел бы выпить, и подцепить его мысль? Это не слишком тонко, но большинство ведь не заметят подвоха.
Заметил бы он сам? Возможно, учитывая кое-какие базовые знания, позволяющие почувствовать вторжение в разум. Смог бы противостоять? Едва ли: установка щита, даже самого простого, требует времени. Намного больше времени, чем рождение мысли.
Их неспешная прогулка так неожиданно изменила скорость и направление, что Райнер чуть было не врезался по пути в толпу каких-то детей, играющих прямо на мостовой, но все же успел обойти их. Целеустремленности госпоже Гербер определенно было не занимать, и вскоре присмотренный ею фонтан оказался в их распоряжении. Во всяком случае, пока больше не него никто не претендовал. И хотя едва ли соседи могли помешать, Райнер пожалел, что не захватил с собой птицу, чтобы наверняка обойтись без них.
- А как же урок первый, не связываться с менталистами? - он усмехнулся и всё-таки сел на разогретый августовским солнцем мраморный борт фонтана. - Ну хорошо, я попытаюсь и буду рассчитывать на ваше милосердие.
Но для начала решить, что именно узнать. Варианты приходили на ум один за другим, и так же один за другим отметались в поисках чего-то простого, но, в то же время, укладывающегося в стройную систему, с которой он только что познакомился. Да и задеть нечаянно какие-то чересчур личные воспоминания не хотелось. Пусть даже они наверняка защищены, сама попытка была бы чрезвычайно неуместной и неловкой. Поиски заняли не меньше минуты, но наконец он остановился на вопросе, который казался достаточно безопасным: узнать, случалось ли госпоже Гербер бывать на Святых озерах. Во всяком случае, Гарц был уверен, что узнает пейзажи родных мест, если они мелькнут в воспоминаниях мэтрессы.
- Вы позволите? - Райнер протянул руку, чтобы прикоснуться к тыльной стороне ее ладони, и одновременно прикоснулся к сознанию магией. - С физическим фокусом и в самом деле придется что-то придумать. Я много путешествовал, но, сдается мне, от Розенхайма до Кастийона за такую попытку прочесть мысли, я везде одинаково получил бы по лицу. А в Иллингене, где монастырей больше, чем трактиров, я бы и вовсе однажды обнаружил себя на дне одного из Святых озер.
Все же тонкости магии были ее страстью, и женщина понимала, что достаточно сильно выбивается из привычного образа, начиная говорить о ней с другими. Есть незримая черта, до которой можно позволить себе эмоции, ошибки и увлечения. А вот за ней зыбкое болото, где нужно следить за каждым шагом, чтобы не утонуть слишком рано.
- Я вам как-нибудь потом покажу примеры. Когда речь заходит о ментальной магии – я превращаюсь в мрачного тирана и требуется время, чтобы начать признавать за другими людьми право на их собственный выбор.
Урсула снова улыбается, теперь пытаясь смягчить впечатление от своих прежних слов. А выслушав ответ некроманта касательно задачки о лавочнике, даже хлопает в ладоши.
- Отлично, все правильно. Поздравляю, вы сами нашли эту лазейку. Можно натолкнуть человека на мысль, чтобы он начал думать сам и потом просто направить куда вам нужно. Или создать вокруг схожую обстановку. Это может сработать даже с людьми, которые понимают, что происходит. И с менталистом, если мешать ему со щитом.
Определенно тот, кто достиг успехов в одном направлении магии – более успешно понимает принципы другой. Если речь о классической магии, правда. Теперь осталось лишь проверить, что там на практике. Хорошо, что юноша не стихийник, значит принципы практической работы тоже скорее всего достаточно схожи и есть шансы, что обойдется без обморока. Любой из сторон.
- Ну что вы, я же сама предложила. И если бы урок был посвящен благоразумию или опять же концентрации, конечно там имело бы смысл ждать подвоха. А так считайте меня тренировочным чучелом без всяких сюрпризов.
Первое прикосновение к сознанию Урсула почти пропустила – еще вслушивалась в смысл слов, когда некромант закинул крючок. Отличный отвлекающий маневр, надо в дальнейшем внимательнее следить за этим. Вот сейчас волшебница окончательно убедилась, что новичком Гарц определенно не был, он точно не в первый раз нырял в чужой разум и успешно сумел использовать все предоставленные возможности.
Если понимаешь, с чем придется столкнуться, то открыть сознание достаточно просто. Позволяешь слову превратиться в камушек и булькнуть в пруд разума. Вместо него всплывает встревоженное воспоминание. Главное – не отвлекаться на круги, которые расходятся от него и могут увести далеко. Обращай внимание только на камушки. Это не в полной мере повторяет то, как мыслит обычный человек, но соответствует тому как выстраивала свое мышление сама Урсула.
- …Розенхайм. Дайте угадаю, он называется так потому что там очень много роз? Загадки у нас точно тупенькие, - мальчишка громко смеется со своих же собственных слов. Я хмурюсь – брат ведет себя глупо, и учитель точно разозлится. Прячусь за креслом в дальнем конце библиотеки и слышу далеко не все. По обрывкам рисую в пыли карту Витлиха, отмечая большие города.
- Я побываю всюду – в Витмольде, Ашеберге, Иллинге, Тане и в Розенхайме тоже, раз он столица…
Вожу пальцем между точками в пыли – интересно, хоть какой-то из этих городов я увижу?
В коридоре слышно зовущий голос Греты. Прислушиваюсь. Она кричит «фройляйн». Ищет меня. Страшно, что найдет здесь.
…по лицу. Голову отбрасывает на бок, щека горит. Темнота перед глазами отступает рывком, оставаясь на периферии. Перед глазами очень близко пыль, крошки, какой-то мелкий мусор. Шкаф выглядит каким-то неправильно вытянутым и огромным. Это я лежу на полу. Поворачиваю голову в другу сторону и приподнимаюсь на правом локте. Комната пускается в пляс, и я начинаю снова заваливаться назад. Меня подхватывают и держат в сидячем положении.
- Урсула, ты как?
Нос заложен, тяжело дышать. Вытираю его кистью и по ней тянется яркий красный след.
- Он что, ударил меня?
- Нет, ты упала сама. Скорее вставай, сейчас будет приступ и ты не сможешь его остан…
Ветер не дает расслышать до конца и с силой толкает нас назад.
- …увидим Святые озера. Давайте, фройляйн, последний отрезок пути мы должны пройти пешком.
Ветер бросает в лицо песок. Я прикрываю его рукавом. Пробую незаметно выплюнуть землю и протереть глаза от песчинок. Рядом идут другие паломники и им это не мешает. Они так и прошли всю дорогу, а я ехала все кроме этого куска. И сейчас могу только думать о том, как переставлять ногу за ногой.
- Фройляйн, вы только посмотрите.
Грета махает рукой с пригорка впереди. Другие паломники там уже стоят на коленях. Шаг за шагом и вот я смотрю на причину своих мучений. Чуть вдали сквозь деревья проблескивает синева. Отсюда видно лишь одно озеро, которое будто тянется до горизонта как море. Но такого синего цвета и спокойствия на море не увидеть даже в штиль. Очень красиво, но крыши домов городка, в который вы идете, так далеко. Я тоже опускаюсь на колени и думаю о том, что было бы неплохо умереть прямо здесь.
Крючок исчезает из сознания так же легко, как и появился. Это хорошо – значит есть все шансы, что Гарца не придется поливать водой из фонтана, чтобы привести в сознание. Урсула же опускает свободную руку в воду, чтобы самой вернуться в здесь и сейчас, стряхнув дымку воспоминаний.
Другой рукой сжимает ладонь некроманта и спрашивает:
- Как вы себя чувствуете? Сколько людей в красном видите?
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
В чужой памяти Райнер оказался не впервые. Но впервые под его руками оказалась память теплая и полнокровная, живая и пульсирующая, наполненная красками и не зацикленная на моменте смерти. Бродить по руинам или пробираться сквозь толпу в оживленном городе - опыт очень разный, и уже с первых секунд у Райнера закружилась голова. Шумная праздничная площадь с музыкой, смехом, запахами фруктов и выпечки, с палящим августовским солнцем, ушла на второй план, выпуская на авансцену картины совершенно иного рода, заставляя сознание двоиться, не в силах решить, что их разворачивающихся сцен реально, а что нет. Ещё несколько мгновений спустя Гарц закрыл глаза, решив, что если так пойдет и дальше, до нужного он не доберется, сдавшись по пути. Вроде бы стало полегче, вот только теперь чужая память полностью затопила восприятие, размывая границы. Он знал, что бывает, если этому начать сопротивляться, поэтому просто доверился течению, надеясь, что оно вынесет именно туда, куда он делал попасть, и он не успеет чересчур нахлебаться из этой реки.
Так и случилось, к тому же неожиданно быстро. Настолько, что Гарц едва успел выхватить среди разнообразных ощущений знакомый пейзаж. Во всяком случае, это могло быть знакомым пейзажем, если предположить, что точка зрения может так причудливо изменить объективную реальность. Разве хоть одно из озер было настолько огромным и синим? И разве город мог находиться так уж далеко? Да и эта пыль, откуда ей взяться в прохладном и чистом воздухе древних витлихских лесов? Или дороги, которые он знал с детства, так негостеприимны только к чужим?
Но достаточно. Почувствовав, как течение вновь подхватывает его, как уносит, позволив краем глаза полюбоваться родными местами, Райнер выпустил тонкую нить магической энергии из своих пальцев, оставляя госпожу Гербер одну в ее мире, и лишь смутно ощущая где-то за спиной свой собственный, напоминающий о себе эхом смазанных звуков и теплом руки в ладони. И голосом, который негромко, но настойчиво задавал какие-то вопросы и замолкал в ожидании ответов. Гарц глубже вдохнул, и, вместо водяной пыли, поднятой порывом ветра с озёрной глади, глотнул пыли летнего города.
- В красном? - не сразу сообразил, почему не видит ни одного, потом наконец открыл глаза и огляделся. На площади по-прежнему гуляла веселая толпа, множество людей, и у каждого в голове этот бездонный омут. Так сразу и не поверишь. - Их тут довольно много, и некоторым из них точно стоило бы одеваться поскромнее.
Реальность не навалилась сразу, но как будто неслась на него издалека королевским экипажем на узкой улице. Экипажем, который точно не остановится на пути и точно снесет тебя к чертям, потому что и отступить некуда. Райнер чуть не зажмурился вновь, но все же смог удержаться от детского жеста.
- Это всё правда? - он нахмурился, вдруг понимая, что видел больше, чем принято узнавать о человеке при первом знакомстве, и не имеет права на подобные вопросы. Видал, конечно, и не такое, но после того, как видал, никогда не приходилось смотреть хозяину воспоминаний в глаза, и читать в его взгляде понимание того, что теперь далее знают то, что и один хотел бы забыть. Чувство было странным, и Гарц заставил себя думать о том, что имеет дело с менталистом, который бы не показал то, чего показывать не желал. И эта мысль делала вопрос ещё актуальнее. - Это было похоже на правду. На Хоэнмеер. Летом там хорошо. Вы бывали?
В свете увиденного звучало не очень умно, и Райнер покачал головой, а потом попробовал ещё раз.
- Память мертвецов не лжет, но такая... Мне кажется, будь это мечта или пусть сон, я не смог бы отличить. Слишком ярко, много. Слишком живо.
Теперь ещё лучше, как будто это чья-то еще вина, кроме как его собственная... Да и намек на подлог если не прозвучал, то все равно был слишком прозрачен. Конечно, хотелось сказать совсем другое, но видно, и в самом деле, в голове для начала стоило бы навести хотя бы видимость порядка, и только после этого открыть рот. Райнер с силой потёр переносицу и решил больше не пытаться объясниться. Может быть, было бы лучше вообще не сравнивать и не опираться на предыдущий опыт, чтобы теперь не оказаться перед неожиданной пропастью между старым и новым. Вместо этого он улыбнулся, перехватил взгляд собеседницы и, пробравшись через рой вопросов, гудевший в голове, выбрал для начала один.
- Вы поддавались?
Ирония – это хорошо. Это – все те же эмоции. Хороший, крепкий якорь. Но вот скажите, герр Гарц, кем надо быть, чтобы сейчас смеяться?
Впрочем, этот вопрос и многие другие Урсула оставляет при себе. Замечания, советы, рассуждения, объяснения, предположения, оценки стоит пока отложить – до них дойдет очередь потом и только, если это будет действительно необходимо. И отдельным собственным мыслям не время и не место – попытку осознать в ком именно сейчас сомневается нечаянный ученик – в самом себе или все же в тебе – тоже стоит приберечь.
А пока женщина болтает рукой в фонтане и ведет свой счет: сколько булыжников выложены радиально вокруг фонтана, если они вроде приблизительно одинаковые по размеру, а она из этой точки может посчитать одну третью часть.
Как бы так ответить, чтобы не скатиться в то самое бездушное неуместное менторство. Простые слова все не те. Я никогда не лгу? - не смеши Создателя, Урсула. Я всегда играю честно? - да как же. Другие бы точно не согласились. Не считаю нужным? – действительно, почему бы не вытереть ноги об новичка. Перебросить камень назад через забор и похвалить мастерство? Ну так это тоже надо делать сразу с примерами и объяснениями, а иначе тоже может быть воспринято как лживое.
- Не больше чем обычно, - тоже не идеал, но перебирать варианты еще дольше было бы странно, - Где-то так в моей голове и приходят воспоминания – волнами.
Но что там вообще теперь нужно делать, если откладывать работу над ошибками на позже? Как-то наставниками на ее стезе юного волшебника были сплошь приверженцы величия эпохи разума и ученице Гербер это вполне подходило. Гарцу, насколько можно было судить, не слишком.
Урсула быстренько пробежалась снова по воспоминаниям – конкретное путешествие, определенное место, яркие собственные воспоминания собеседника. Вероятно.
- Хоэнмеер - это одно из озер в центральном Витлихе? Да, там я была, но это было очень давно и помню все очень… своеобразно. А вы хорошо знаете местность? В которое из времен года вам там нравится больше всего?
Прозвучало как-то слишком по-светски… Мысленно женщина рассмеялась – вроде бы как знакомство с чужим разумом должно бы позволять людям лучше понять друг друга, а на деле это чаще всего превращается в нагромождение неловкости и сомнений.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Как бы ни ждал Райнер утвердительного ответа, все равно не смог не удивиться. Неужели все действительно получилось именно так, как должно было? Конечно, над тем, чтобы не тратить в чужой памяти и не путать ее со своей собственной, придется потренироваться, но ведь все равно, хорошее начало, как говорится, полдела откачало - можно было начинать собой гордиться. И все же сомнения не спешили убираться прочь. И, когда госпожа Гербер заговорила о давности событий, опять приподняли голову. Слишком уж непривычно ярким казалось воспоминание, и Райнер подозревал, что силу, а может, и некоторые детали, оно могло черпать из его собственной памяти.
- Да, одно из Святых озер. Я там родился, - он кивнул, и сразу же отрицательно помотал головой. - Не совсем там, полдня пути, на Фойерзее. Знаете, там есть небольшой... - осекся, едва не забыв, что давно уже не имеет права называть тот небольшой замок родным домом. - Небольшой город. Впрочем, вряд ли он сильно отличается от сотен других. Другое дело озеро. Вот его бы вы точно не забыли, если бы увидели. В солнечные дни, особенно на рассвете и на закате оно действительно горит огнем, смотреть на воду почти так же сложно, как на само солнце. Правда, у нас их не так уж много, солнечных дней. Но летом, если отважитесь искупаться, окунаетесь как будто в жидкое золото. Очень холодное и очень святое жидкое золото.
Гарц и сам не заметил, как на лицо вернулась улыбка. Воспоминания госпожи Гербер о паломничестве, кажется, были не особенно счастливыми, и невольно Райнер хотел добавить в них света. Поделиться бы своими, но слов наверняка не хватит, чтобы затмить ими то, что происходило на самом деле и оставило на душе след. С другой стороны, стоило заговорить о чем-то по-настоящему своем, и даже головокружение вместе с другими неприятными побочными эффектами магии разума если не прошло совсем, то немного рассеялось. И то хлеб.
- Не обращайте внимания, меня бывает сложно остановить, когда я начинаю говорить об этих землях. Вы ничего не сказали о том, как я усвоил материал. Неужели все настолько плохо?
Сомнения опять напомнили о себе. Не усвоить первый же урок достаточно хорошо и приступить к следующему было бы большой ошибкой, и как бы Райнеру ни хотелось этого, он мог вообразить, какими последствиями может обернуться слабый фундамент его новых умений. Со стороны, пожалуй, самой пугающей магией казалась некромантия. Но стоило лишь начать думать о том, чем может обернуться ошибка менталиста для обеих сторон, и стадо неуправляемых зомби в сравнении уже не казалось настолько пугающим. И даже перепутавший заклинания целитель уже не выглядел худшим, что можно встретить в этой жизни. В конце концов, тело это всего лишь тело. Жить без ноги плохо и неудобно, но жить с попавшим в ментальную ловушку сознанием... Нет, даже на то, чтобы такое вообразить, Райнеру не хватало смелости.
Но отказаться от новых возможностей, открытых ему до тех пор, пока госпожа Гербер терпела его любопытство, сил не хватало тоже.
- Нить, которая связывает мага разума и, - жертву, - объект исследования - несколько она опасна? Я имею в виду, для самого менталиста. От нее наверняка можно избавиться, оборвать, закрыть сознание щитом - это понятно. Но можно ли незаметно пройти по ней в сознание того, кто забросил крючок, или даже потянуть за нее так, чтобы сам менталист утратил равновесие и оказался - как бы это сказать - на вашей территории?
Слова складываются в красивый образ, вызывающий отклик где-то в памяти. Не своей, чужой, что-то выцепленное во время обучения – скорее всего другое озеро, другая местность, да и деталей у владельца не слишком много осталось в голове – только удивительный свет и невозможность смотреть на воду. Невозможность перестать смотреть. Вышибающее дух осознание того, как за углом обыденности тебя внезапно подкараулило чудо.
Урсула улыбается словам Гарца и обрывку видения в голове. Задумывается, почему же она никуда не ездит. Вроде как имеет право сама выбирать, но всех ее путешествий – вот та очень давняя поездка, путешествие в Вельм и несколько визитов домой уже после окончания обучения. А ведь сколько действительно даже в родном Витлихе нового, не связанного с прошлым. Что возможно поможет делать настоящее более осмысленным.
- Знаете, вы с таким восхищением говорите о разных местах, где были, что, пожалуй, стоит просить у вас дать уже мне урок.
Вроде как все в порядке. Надо запомнить на будущее, что опасаться стоит ровно до того момента пока, не начинаются вопросы. Есть вопрос – все в своей колее. Урсула отпускает руку собеседника, а второй стряхивает капли воды, сцепляет их в замок на коленях. Можно прогнать холод от пребывания в воде заимствованным теплом. Как-то слишком уж символично.
- По правде говоря – точно не знаю, может и возможно. Не все менталисты оставляют записи для своих потомков и даже не все ныне живущие готовы делиться своими секретами. Мне кажется, что такое нарушение правил при удаче может стать неприятным сюрпризом… - волшебница попыталась в уме представить, как бы это провернуть: перехватить чужую нить, продублировать своей, переждать в чужом сознании всю бурю постэффектов. Выглядело как опасная авантюра, требующая идеального контроля над собой и совпадения слишком многих факторов, - Мне больше нравится вариант просто быстро простроить свою цепочку и грамотно использовать то, что достали из вашего разума как основу… И говорят, что чернокнижники, знакомые с ментальной магией, тоже могут прямо брать чужой разум под контроль и все такое. Но, если послушать людей, так запретная магия в общем всемогуща и нет никаких правил.
Что точно не соответствовало истине – Урсула проверяла на практике. Или в очередной раз проблема была в ней самой. Спросить не у кого, книги полны важной, но очень прикладной информации – что взять, куда положить, как манифестировать и прочая. Женщина тряхнула головой – это все из-за воспоминания про приступ Абеля. Опять всплыло то чувство беспомощности и сомнения в собственных силах. Значит, нужно переключиться на то, в чем не сомневаешься. Благо раз у собеседника уже есть силы на вопросы, значит на работу над ошибками тоже найдется.
- Давайте снова пробежимся по основам, раз у вас теперь есть практический опыт. После. надеюсь, вы чуть точнее сможете оценить важность якоря и продумать, что вам быстрее всего позволит… кхм вернуться в себя. Про манифестации. Тут опять же вам виднее – что закладывали, ожидали увидеть. Я правильно поняла, что вам раньше приходилось работать с памятью мертвых, герр Гарц?
Теоретически Урсула знала о таком явлении и даже задумывалась поинтересоваться практически. Ведь любопытно - искажает ли смерть восприятие. Сравнить бы картинку до и после. Но… пусть мертвое остается мертвым.
- В общем, мне кажется, что живые люди в этом смысле менее буквальны: почти все названные вами города – для меня всего лишь названия. Даже в Розенхайме не довелось побывать. И в общем реакцией там мог всплыть любой из уроков географии, истории или разговоров. Но видимо я вчера очень много вспоминала об детстве. Или вы мне напомнили моего брата. Точнее не напомнили, я его давно не видела. Но мне кажется он бы где-то таким бы и вырос… Ладно, неважно. В любом случае это непредсказуемая вилка, которую желательно корректировать, если есть возможность, - ох и не завидовала она работе тайных дознавателей в этом вопросе. Одно дело выводить вопросом в лоб, а не обиняками, намеками и Создатель знает, чем еще, - Дальше все нанизалось на основную эмоцию – так получилось, что это страх. И поэтому воспоминание об озерах было именно таким. Помнится, следующие несколько дней вроде были куда более веселыми, хоть и прошли в основном в разных церквях. Никаких тебе пылающих озер, к сожалению. И последнее… Тут сложно сказать точно с первого раза, но допускаю, что вы можете слишком сильно сами эмоционально вовлекаться в манифестации. И вот это точно опасно, хотя не всегда.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
- О, я не против. Но чему вы хотите научиться: выбирать лучшие места или находить в любом что-то достойное восхищения?
Он вернул улыбку в ответ, хотя теперь чувство, что что-то пошло не так, выбралось из-под налета удивления и триумфа и назойливо жужжало над ухом. Деликатность и предупредительность никогда не входили в число достоинств Райнера, так что его попытка понять, где крылась его ошибка, потерпела сокрушительное поражение. По правде говоря, у нее не было шансов, учитывая, что ей противостояла мощная стена любопытства.
- Каким образом использовать?
Небезосновательно Райнер подозревал, что на большинство сложных щитов ему не хватит сил никогда, а значит, если есть достаточно простой способ обойти эти границы и в то же время получить ещё одну защиту от вторжения в голову, то как же не полюбопытствовать? Идея о том, что такая защита нормальному человеку вообще в жизни не должна пригодиться, если и приходила, то скромно стояла в стороне. Обладать возможностями приятно вне зависимости от того, насколько они практичны.
Мысль о возможностях привела его к другой, о запретной магии, как раз тогда, когда о ней вскользь упомянула и собеседница. Об их безграничности и в самом деле говорили немало. Только ведь говорили явно те, кто к этой магии ни на шаг не приближался. Те, кто знал ее, предпочитали помалкивать, а к тому времени, как они начинали говорить под давлением убедительных аргументов, рядом оставались уже только лазари. Кто знает, может быть, чтобы не смущать умы непосвящённых и не плодить соблазны. Правда, отчасти эффект был прямо противоположным, и чем больше было скрыто за покровом тайны, тем меньше сдерживалась фантазия. Райнер пожал плечами.
- А разве они есть? Что, если не отсутствие границ, заставляет людей выбирать запретную магию, несмотря на все риски?
Может быть, примерно то же, что заставило сегодня Гарца просить об уроке. Новое, неизвестное, манящее. Опасное? Но что в этой жизни вообще можно считать безопасным? Уж точно не магию в любых ее проявлениях. Запретная разрушает тело и душу, ментальная уводит из реальности объективной в тысячу разнообразных субъективностей, и попробуй удержись среди них на плаву. О некромантии и говорить нечего: на грани между жизнью и смертью оступиться проще простого. Но отчасти в этом и кроется ответ, почему так редко встретишь мага, разочарованного в своем ремесле.
- Да, это именно то, с чем я чаще всего работаю. Иногда вызывая мертвых на диалог, иногда непосредственно с воспоминаниями. Но это совсем другое. Ведь, по правде говоря, тот отпечаток, который остается после смерти, - это совсем не человек, что-то вроде его проекции на плоскость, пусть и детальной.
Без ошибок, конечно, не обошлось. В общем-то, не удивительно, что он допустил именно эту - выбирая опоры для ассоциаций, он бил наугад. Впрочем, уже следующая фраза госпожи Гербер заставила думать, что главная ошибка была вовсе не в том, на что он не смог натолкнуть ее память, а в том, на что смог. Судя по обрывкам воспоминаний, судя по тому, что она не стремилась видеть брата, он был не самым лучшим человеком, так что едва ли сходство стоило воспринимать как похвалу. Назойливо жужжащее чувство неловкости наконец ужалило.
- Простите, - вырвалось почти неосознанно, и Райнер быстро продолжил, чтобы не пришлось объяснять, почему он просит прощения. - Я искал дорогу вслепую. Всего-то хотел узнать, случалось ли вам видеть озера, и, наверно, в самом деле выбрал слишком сложный путь. Но мне повезло: думаю, если бы кто-то точно так же напомнил мне о Рохенхайме или другом славном городе, где мне случалось бывать, он по полной насладился бы воспоминаниями о местных кладбищах и обитающей там нечисти.
Вторую ошибку мэтресса тоже подметила точно. Точнее, чем подметил бы сам Райнер. Его собственные эмоции, в конце концов, были делом привычным, и никогда не мешали. Но ведь до сегодняшнего дня он и не пытался делать ничего подобного. Видимо, в чужое сознание со своими эмоциями не ходят. Вспомнив, как едва не захлебнулся, оказавшись в этом потоке, он невольно поёжился и отвернулся, разглядывая праздничную площадь, чтобы убедиться, что вокруг все ещё лето.
- И чем это может грозить?
- Вот, пожалуй, последнее. Находить в любом месте что-то, что цепляет – в разы интереснее, чем опираться на уже очерченные рамки.
И в людях. И в занятиях. Можно же это как-то перенести? Находить хорошее в местах достаточно просто. А вот касательно работы над очередным переплетом или в новом человеке действительно надо постараться.
- Поискать схожий опыт. Пока человек переваривает вашу память и эмоции, всегда можно что-то из этого взять. Подтолкнуть от семьи к семье, от пощечины к драке, от озера к морю. Даже, если человек сразу возвращается к якорю – это уже что-то, видимое вам, от чего можно оттолкнуться. Ну и не забывайте – проникновение в чужой разум оно не только о том, чтобы что-то узнать. Есть те, кто умеют что-то изменять или добавлять то, чего раньше не было. Но это уже теоретические рассуждения, - кроме общей сложности, такие техники были еще и не слишком законными для большей части обычных менталистов. Какой-то минимум было позволено использовать в целительстве, но на долю дознания доставалось в разы больше.
И про запретную магию можно теоретически порассуждать. Перемывать кости чернокнижникам волшебники любили чуть ли не больше чем простонародье, благо могли это делать с чуть большим пониманием дела. Мысль Гарца бы весьма «правильно» разумной: насколько Урсула знала – многие припадали к этому источнику силы как к бездонному озеру; платили явно чрезмерную цену за чуть больше магии, возможность таки подержать в руках пламя или чужую жизнь. Но далеко не все. И, если лазари не дураки, у них есть ответ на этот вопрос. Разве ж это сложно – детально расспросить тридцать чернокнижников, понаблюдать еще за двадцатью до того, как их арестовывать. Попросить десять адептов пожертвовать собой ради великой цели и применить запретные практики. Записать, проанализировать, превратить в указания. Присматривать за всеми, кто попадает в схожие ситуации.
Или может сейчас кровь на ее собственных руках заставляет Урсулу рассуждать так цинично, а святым отцам противен такой путь.
Но у нее есть свой собственный ответ и в нем есть ее личная доля правды, пусть даже собеседник об этом не узнает.
- Глупость. Себялюбие. Обида. Гнев. Любовь. Зависть. Страх. Бессилие. Гордыня. Еще куча каких-то причин. Это все, конечно же, сугубо мои домыслы, но мы все еще говорим о людях, а люди, как правило, действуют из своих человеческих побуждений. Хотя было бы проще, если бы вина лежала на каком-то магическом соблазне, которому могут противостоять лишь лучшие из лучших. Зачем тратить силы и шептать что-то кому-то на ухо, если человек справится сам?
Взять, например, хоть отпрыска Ришкуров, который просто привык получать то, что хочет. Целеустремленный выше меры, влюбленный в магию, отдающий себя цели без остатка, мертвый.
Пока Урсула думала, что-то в тоне разговора успело измениться. Не факт, что она поняла все правильно, но смахивало на то, что… что-то. Возможно, от нее ждали другой реакции. Или она что-то недопоняла. Хотелось снова спросить прямым текстом, но в прошлый раз вроде получилось как-то не очень. Но может она правильно поняла невысказанный вопрос и ответ на него поможет.
- Вы так говорите, будто воспоминания это что-то плохое. Это же не плевок в спину, не удар по печени и не ушат словесных помоев, вылитый на тебя в глаза или за спиной, если по мелочи. Память просто существует, и она вроде как делает нас теми, кто мы есть, - некромант высказал достаточно популярную мысль. Мол, если кто-то узнаете, что со мной было или что я делал, то… нужное подставить. Может и так, но Урсула относилась к подобному проще, - Вот если бы вам пришлось выворачивать всю мою память наружу – я бы посочувствовала, конечно. Но это можно сказать про всех: пережить чужую жизнь действительно как-то слишком. И, кстати, Вельмское кладбище мне очень даже нравится – интересно читать имена, надписи, годы жизни и пытаться понять - кто был тот человек, почему именно такие слова ему назначили после смерти и что успел увидеть за жизнь. Правда, кладбище с нечистью я не пробовала.
Волшебница подозревала, что в этом есть принципиальная разница. Все же одно дело гулять светлым днем, с хорошим обзором и пониманием, что добежать до высокой усыпальницы или потренироваться в фехтовании, она сможет без сломанных рук-ног. И другое дело, если бежать тебе несподручно, вокруг темно и много разных невидимых препятствий. Хотя, наверное, она еще не учитывала массу других деталей в силу непонимания специализации.
- Много разных вариантов… Вмешательство станет очень очевидным – если для человека ваша эмоция пустой звук. Или это исказит само воспоминание. Или будет слишком сложно держать якорь – тут эмоции, там эмоции, у вашего объекта тоже эмоции. Хотя… как-то часто я это говорю… дознаватели часто наоборот вкладывают всю свою заинтересованность в манифестации. Но им то скрываться не надо и что там будет дальше с человеком тоже не очень интересно.
В общем, что-то опять что-то рассуждения Урсулы сводились к «это чудесно, но вот есть тут такое мрачное». Интересно, когда она стала даже свою любимую магию сводить к тому, что ничем хорошим это все не закончится. Надо снова поискать способ переключиться.
- Но мне помнится, что вы на самом деле стремились в центр не только слушать о магии, но и за более обыденными вещами. И ими не стоит пренебрегвть тоже.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Райнер кивнул в знак согласия, но добавлять ничего не стал. Если госпожа Гербер и без его помощи понимала, что бессмысленно искать интерес где-нибудь, кроме как в себе, значит, первый и, быть может, единственный необходимый урок был ею уж усвоен, и все, что нужно - больше практики. В конце концов, эта магия - совсем не сложная. И доступна каждому. Почти как темная, только наоборот. О магии разума такого точно не скажешь.
- Верно. Но о таком уровне вне своей специализации я могу разве что помечтать иногда.
Или даже не мечтать. Разве не с такой вот мечты начинается зависть, гордыня, бессилие обида, и вот это вот все, что обличала госпожа Гербер, совершенно точно подмечая самые разные пути, которые приводили людей к одному. Нет, не к увлечению запретной магией, во всяком случае, не напрямую. Но через желание стать сильнее. Выше, может быть, лучше в каком-то смысле. Самое естественное для человека желание, в конце концов. Разве что святые могут похвастаться его отсутствием, но, конечно, в скромности своей не станут.
- Но если это так, почему эти причины не заставляют таких людей к совершенствоваться в своей сфере? И зачем бы им менять одни границы на другие?
Может быть, именно поэтому чернокнижника так просто не разглядишь в толпе. Не узнаешь заранее. Потому что по этим дорогам тщеславия и мечтания кто только ни ходил. Кто только рано или поздно ни оказывался у черты, которую переступали лишь самые... Безумные? Увлеченные? Слабые духом? Или наоборот, сильные? Сами ренегаты предпочитали именно такую трактовку. Примерно о том же говорила теперь госпожа Гербер - не о слабости перед искушением, а о самостоятельном выборе, для которого - пусть она прямо и не говорила - нужна сила. Райнер хотел тут же привести очень веские аргументы в доказательство того, как она ошибается, но с ходу так и не смог придумать ничего умного. Так что, когда разговор вновь вышел на твердую почву, да еще и на кладбище, которое, как ни посмотри, было его территорией, он облегченно улыбнулся.
- В Вельме столько магов и церковников, что кладбище здесь - это не кладбище, а музей: такое же идеально чистое, и так же навевает сон. Другое дело - какое-нибудь захолустье, особенно те, где не хоронили. Вот уж где точно не заснешь, - где-то на этой ноте улыбка перестала быть веселой, а потом зачем-то добавил. - Только если и правда решите заглянуть, позаботьтесь, чтобы рядом с вами был сильный некромант. Это важно.
Как будто взрослому квалифицированному магу в самом деле нужно разъяснять такие вещи! Райнер и сам понимал, что после этого небольшого погружения в чужое сознание ведет себя как минимум странно, если не сказать, глупо. Но чувство неловкости только усиливалось от того, что госпожа Гербер, казалось, не воспринимала вторжение в свою память как что-то значимое и вообще достойное отдельного упоминания. Ну да, наверно, это все было более чем объяснимо: менталисты за время учебы должны привыкать к таким контактам как к чему-то совершенно естественному. Но лучшее, чему научился он сам за время своего увлечения магией разума - ставить щиты и не допускать никого в свою голову, и, видимо, слишком быстро взял и повернул к противоположному. Нужно было чуть больше времени и, пожалуй, чуть больше попыток, но его спутница вдруг резонно напомнила о том, что ее долг полностью оплачен. Райнер что только не соскочил с кромки фонтана на мостовую.
- Прос... - заметив, что едва опять не начал просить прощения непонятно за что, он провел рукой по лбу и быстро исправился, - ...то вы слишком увлекательно рассказываете. Не знаю, кто сказал вам, что вы - плохой учитель, но он точно ничего не понимал в учителях. Итак, куда мы направимся? Если вы все еще голодны, пойдем на запахи. Ну а если нет... Если нет, можно, скажем, туда, - не оборачиваясь даже, он махнул рукой на один из углов площади, где толпа казалась плотнее - Люди обычно собираются вокруг чего-нибудь интересного. Только на этот раз спрячьте ключ.
Вот бы разгадать, что за шестеренки сейчас крутятся в голове у собеседника? Привлекает ли запретная магия? Страшит? Вызывает отвращение? Или просто непонимание? Глупый, ненужный интерес. Обычно Урсула сторонилась таких мыслей. Да какая ей разница, что думает человек о чернокнижии. Доверять просто из-за слов она никому не станет. А что скажут другие, если вдруг правда выплывет наружу - ей самой будет все равно. Скорее всего все знакомые попытаются быстро найти какие-то поступки в прошлом, демонстрировавшие всю черноту мыслей и деяний – кому нравится чувствовать себя обманутым. А кому-то действительно будет нерадостно – и хочется, чтобы таких было поменьше.
- Потому что то, чего тебе нельзя - всегда привлекательнее чем то, что тебе можно безоговорочно. Возможно. А еще хочется философский камень – чтоб и вечная жизнь, и много золота, и лекарство от всех болезней.
Вот лично ей неплохо было бы быть глупой. Или жаждать власти. Или все ради великой цели. Или отомстить отцу – непонятно зачем, но тоже цель. И все это снова и снова на протяжении нескольких лет подводило ее к границе, которую хватало ума не переступать.
Чтобы в итоге ввязаться в безнадежную битву, понимая, что ее не выиграть. Или может тогда она самонадеянно надеялась, что получится сломать неотвратимое колесо безумия и смерти, найти способ избежать этого. Если так, то эта надежда сдохла. Все, что теперь остается - молиться о том, чтобы увидеть учителя еще раз. И еще. И снова повторять про себя «мы пережили лето, переживем и осень». Но, наверное, Создатель ее не услышит. Было бы странно, если бы он слушал просьбы чернокнижников. Интересно, если попросить, к примеру, ее спутника помолиться за здоровье герра Линдена – с которым из грехов это станет вровень?
Урсула сжала руки сильнее, борясь с желанием начать выворачивать себе пальцы – это вряд ли бы осталось незамеченным. Так, искать хорошее в моменте. Что бы такое хорошее найти в разговоре о кладбищах для себя – видно же, что собеседника тема зацепила.
- А расскажите мне, как собственно выглядит работа некроманта на кладбище? И вообще – какие опасности могут там поджидать? Каюсь, мне легкомысленно казалось, что если очень нужно, а сильного некроманта или стихийника под рукой нет, то можно попробовать обойтись острым мечом.
В общем, такую перспективу тренировок в фехтовании волшебница рассматривала. Что делать, если с практикой в убийстве живых есть проблемы, а без нее не то. Фиксировать успешный удар – это великолепно, но женщине хватало ума понимать, что лезвие с плотью может взаимодействовать чуть иначе, чем с мешком песка. Но мысль была отвергнута после прикидок, что между живым человеком и поднятым трупом разница где-то такая же, а опасность повыше.
- Мне пока вполне хватит недавней булки, а вот вам бы я советовала подкрепиться - силы еще точно пригодятся. Правда, надо будет выждать, а то все же есть риск тошноты и ее последствий с непривычки. И пока вполне можно и поглазеть по сторонам.
По всей видимости, бедный юноша действительно был весьма голоден – по крайней мере предложение он принял с лихорадочным энтузиазмом.
Волшебница взглянула в сторону толпы – вроде помоста не видно, значит не очередное представление. Может выступление миннезингера или какое-то соревнование. Или еще может какая местная традиция, в знании которых она сильна не была.
- Думаете на него могут снова покуситься? Тогда действительно стоит спрятать. А жаль – мне понравилось быть дамой в беде… Но что ж, чудесный план снова ввязаться в какую-то неприятность в вашей компании пошел прахом, так и быть, - сказала Урсула, как она надеялась, шутливым тоном, пряча ключ в подклад. Даже, если это простая вежливость, почему бы ей не воспользоваться и не провести еще немного времени в приятной компании. Вот только бы не перегнуть палку.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Райнер вновь коротко кивнул, обозначая, что понял и принял рекомендации. Есть хотелось, конечно, но чувство голода было куда более привычным и приятным, чем возможные постэффекты от ментальной магии. Можно было и потерпеть, тем более что прогулка и в самом деле оказалась прервана как раз там, куда они стремились. Он засомневался, не будет ли считаться хамством, если он вновь подаст даме руку - всё-таки новые знания придавали этому жесту какое-то почти интимное значение - но все же решил, что поклоны и расшаркивания будут смотреться и вовсе глупо, и решился.
Приютившая их площадь была не так уж велика, но теперь Гарц никуда не спешил и даже специально шагал медленнее. Не только чтобы не задеть гуляющих, да и головокружение уже почти не напоминало о себе. Но чтобы по-настоящему насладиться атмосферой праздника, надо было этим праздником пропитаться насквозь. К тому же, и тем для разговора хватало. Пусть даже затронута была всего одна тема, ее одиночество с лихвой окупалось ее бездонностью.
- Работа некроманта на кладбище - это смотря, какая работа. Хорошо, когда надо просто почистить кладбище от неупокоя. Один ритуал- ну или пара-тройка, когда случай запущенный - и можно идти отсыпаться. Хуже когда надо, скажем, допросить кого-то, кто мертв уже очень долго. Такие духи истончаются, и часто их след можно найти только неподалеку от их останков. Да ещё и не всегда: кто-то может проявиться только в полнолуние, а кто-то - исключительно в пакостную погоду. Вот тогда и приходится караулить неделями.
Гарц улыбнулся то ли воспоминаниям, то ли солнцу, отлично дополнявшему его рассказ, и на всякий случай всмотрелся в лицо собеседницы: не слишком ли он подался в некромантские дебри на этот раз. Но в глазах госпожи Гербер не отражалось ни шока, ни отвращения. По правде говоря, она могла бы казаться чуть-чуть испуганной, исключительно ради того, чтобы поощрить рассказчика, но и это Райнер не заметил. Впрочем, такие препятствия точно не могли остановить его, когда разговор был действительно интересным. А что может быть интереснее древних могил и их обитателей!
- Но по-настоящему опасно бывает тогда, когда погост облюбовали не мертвецы, а живые. Те, кто умеют черпать циркулирующую там энергию и обращать в свою пользу. Вот тогда и бродят по округе призрачные огни, детей уводят недавно похороненные любимые бабушки, а совершенно здоровых людей поутру находят мертвыми в их кроватях.
Случаи, конечно, бывали самые разные. Где-то меч мог быть полезнее магии, если уметь воспользоваться им правильно. Но если бы кто спросил мнения Райнера, он бы настоятельно советовал не полагаться на судьбу тогда, когда дело касается кладбищ. И если уж охота по ним гулять, выбирать какие-нибудь в окрестностях Бертенкура. Или вот, столичные, например. Особенно хороши те, где прилегли отдохнуть люди побогаче или поправеднее. Но его советов на этот счёт почему-то никто до сих пор не просил, так что и отвечать надо было на поставленный вопрос.
- Можно попробовать обойтись мечом. Но обычно сильный колдун не подпустит к себе вооруженного человека на длину клинка. По правде говоря, десяток бывших солдат, выставленных на первую линию обороны, обычно достаточно эффективно справляются с теми, кто решит обойтись простым мечом. А уж найти мертвого солдата проще, чем яблок осенью набрать. А вы в самом деле умеете управляться с оружием?
Последнее не то чтобы было невозможным, женщины, даже женщины высокого рода, встречались среди наемников, а где-то, проговаривали, даже носили рыцарские шпоры. Но высшим магам такое обычно было без надобности, да и госпожа Гербер не казалась подходящим человеком для того, чтобы изрубить кого-нибудь в кашу. Как бы там ни было, мысль о том, что каждое утро или, быть может, вечер, университетский библиотекарь тайком выходит в один из тренировочных залов, чтобы поддерживать форму, была довольно любопытной. Отвлечься от нее Райнера заставило лишь то, что они наконец добрались до весело галдящих и подбадривающих друг друга людей, и он, наконец, смог увидеть, ради чего собрались.
- А, молодое вино. И традиционные сооевнования, кто последний останется на ногах. Этот толстый наверняка фаворит, но я бы ставил на вон того, кучерявого. Слишком широкие у него рукава, чтобы в них не спрятать пару полезных зелий.
Медленная прогулка по площади позволила снова в полной мере окунуться в момент. Август, праздник, город, обычные чужие разговоры. Любопытно, это у всех волшебников так странно устроено восприятие, что вместо разговоров о семье, проблемах и цене на пшеницу, они вечно норовят скатиться в обсуждение магии. Или вот это обыденность для магов? Или просто Урсула не знает другой жизни кроме магии и поэтому может поддерживать только такие разговоры.
- А, что действительно с духом любого человека можно пообщаться после смерти, если есть останки? И как духи к этому относятся? – любопытство кошку сгубило, хорошо, что госпожа Гербер не кошка, да и любопытство где-то в самом конце списка возможных погибелей, - Мне всегда было любопытно, но за все годы я так и не придумала с какой стороны зайти к вашим коллегам-спиритистам, чтобы они были в себе. И в настроении поговорить.
А в книгах все или сложно, или просто. В любом случае доверия не вызывает. И точно там ничего нет о том, как сделать так, чтобы тебя не дозвались с того света. А попытка будет всего одна и лучше бы разведать побольше практической информации.
- Под живыми вы имеете ввиду магов смерти, которые используют силу в своих целях? Или чернокнижников? Я наивно считала, что убить другого человека с помощью некромантии возможно только если добавить к уравнению что-то поднятое… или созданное… или как это вообще происходит?
Надо бы притормозить, а то сама посмеивалась над чужим ворохом вопросов, а как саму зацепило – так сразу задала столько же, если не больше. Но ведь действительно, пожалуй, интересно. Раньше Урсула просто предпочитала держаться от темы подальше, задумываясь о ней только в силу шкурных интересов. Но вдруг получится оценить всю тонкость работы и даже подчерпнуть из общих принципов что-то для себя.
- По правде говоря, живые колдуны меня пугают намного меньше, чем мертвые мечники. Угрозы от них точно меньше, - человека всегда можно попробовать обмануть, зацепить, подловить. А с мёртвой марионеткой так не выйдет. Сомнительно, что разумные некроманты прямо руководят действиями своей куклы, если безопаснее задать приказ и наблюдать за выполнением, - С другой стороны разве у неживого солдата не остаются только механические навыки? В таком случае, с одной стороны, всякие обманки ему не страшны. С другой, он не может оценивать и реагировать с фантазией. Простите, если я рассуждаю как дилетант – это ведь, так и есть, в общем.
В последнем вопросе волшебнице послышалась толика удивления. Достаточно закономерная – «зачем же вам?» приходилось слышать довольно часто. А мастеру фехтовальщику доводилось еще и приплачивать за уроки сверх его обычной цены – за ущерб репутации, так сказать. Неприятно быть ущербом, но приятно быть волшебницей с непростой специализацией, которая давит на людей сама по себе. Но как бы так ответить, чтобы без оправданий? То, что она дама с придурью, и так уже должно бы быть для собеседника очевидным.
- Немного умею. Приличного уровня мне, правда, не достичь никогда, но ведь этого никто и не ждет?
Веселое развлечение, кто последним вырубится было в самом разгаре. Нет, ну ясно в чем выгода и удовольствие для участников. Но что в этом находят зрители кроме извечного азарта, который к тому же чаще всего ничем логически не обоснован?
Урсула хмыкнула, оценив кандидатов – больший вес против зелий. Действительно, логике здесь делать нечего. Впрочем, для Гарца задачка будет неплоха.
- Интересно как он в этих широких рукавах те зелья вылавливать будет… Впрочем, к делу, - женщина похлопала некроманта по руке, привлекая внимание и спросила, понизив голос, чтобы не услышали люди рядом, - Вот вы сейчас сходу составили определенное впечатление о нашем кучерявом кандидате. Если бы вам захотелось подтасовать честность результатов поединка с помощью ментальной магии. Какие бы воспоминания попытались бы вызвать в голове у парня? Нас устроит любой вариант, в результате которого он проиграет.
Счастье - всего лишь преходящая асфиксия
Если бы и правда любого духа можно было бы вызвать на разговор... Мир бы, наверно, сильно изменился. Например, историки точно стали бы не нужны, а вместе с ними пропали бы бесконечные трактовки всяких неожиданных поворотов, которых хватало в летописях любой страны. А дальше - зная, что после смерти все их поступки и мотивации, не блистающие чистотой, рано или поздно выплывут, стоит только некроманту пожелать узнать, что же случилось на самом деле, осмелились бы короли тайно казнить своих противников, министры - подсыпать яды в вино, архиепископы - плодить бастардов? Все же многие вынужденно стали бы лучше, если бы знали, что каждый их шаг станет однажды известен не только Создателю, но и людям. Но вновь - увы.
- Нет, не любого. Ограничений немало. Начать с того, что духи блекнут, исчезают из мира живых со временем, значит, человек должен быть мертв не слишком долго. Во-вторых, некоторые маги принимают меры, чтобы не позволить беспокоить их после смерти. А некоторым это и не нужно, их воля достаточно сильна, чтобы они сами решали, хотят ли общаться с вызывающим их некромантом. Ну и наконец, если человек при жизни, например в завещании, запретил тревожить его останки, материальные или духовные, нарушать запрет считается очень дурным тоном. Хотя люди редко делают так. Для многих магия смерти - это возможность продлить свою земную жизнь, пусть даже в таком вот виде. Духи обычных людей могут ворчать и возмущаться, что их побеспокоили из-за пустяка, но, на самом деле, редко по-настоящему сопротивляются вызову.
То, что за несколько лет работы в Вельме госпожа Гербер не смогла найти возможности переговорить с кем-то из некромантов, было необычно, и в то же время, не так уж странно. Магия смерти накладывала отпечаток на тех, кто ею занимался, и коллеги, по большей части, обычно не создавали впечатление милых и дружелюбных людей. Чтобы заговорить с ними по личному вопросу, нужна была своего рода смелость, особенно если вопрос этот требовал деликатного отношения. Райнеру в голову с ходу приходил только один подобный, и, замявшись на мгновение, он всё-таки решился озвучить его.
- Вы хотите поговорить с кем-то? Я могу помочь.
Конечно, некроманта не обязательно искать на кафедре, его можно просто нанять, и если бы госпожа Гербер действительно нуждалась в специалисте такого профиля, она и без Райнера наша бы кого-то, кто решил бы ее проблему. Но деликатность некоторых вопросов нередко заставляла страждущих годами откладывать решение в поисках проверенного человека, ну или хотя бы того, кто будет вызывать доверие. Райнер считал, что сам он доверие вызывает безоговорочно, но даже если это по какой-то причине оказалось бы не так, всегда лучше предложить помощь и получить отказ, чем промолчать - а человек, может, страдает... Даже если внешне он вроде доволен жизнью и даже стремится разнообразить ее прогулками по местам упокоения.
- В основном, первых. Чернокнижникам незачем держаться кладбищ, а вот для некроманта там почти бездонный колодец силы, - если бы ему самому случилось заняться запретной магией, он бы точно выбрал себе место поуютнее: связываться с Бездной ведь можно хоть сидя у камина в библиотеке с хорошей книжкой и кубком вина. Но чтобы поддерживать армию мертвецов законными способами, нужен был источник. Впрочем, без постоянного притока магической энергии тоже можно было обходиться, особенно, когда речь шла о вещах попроще. Например, об убийстве одного человека. Гарц с усилием потер пальцем переносицу, как будто пытаясь избавиться от слабой, но назойливой головной боли. Он не любил говорить об этом: слишком уж многие и без того с опаской относились к магам его профиля, - но скрывать или лгать тоже повода не было. - У магии смерти есть немало способов убить. Со стороны они не выглядят так эффектно, как армии мертвецов, поэтому не так широко известны.
Откровенно говоря, человеку не так-то много требуется, чтобы умереть. Его можно убить любой магией, любым оружием, камнем или совершенно не имеющим отношения к магии словом. Конечно, у некромантов тоже были свои особые способы, но они легко выводили на убийцу тех, кто знал, как искать след. Райнер подозревал, что именно это было главной причиной того, что они редко использовались: убивать людей все ещё считалось противозаконным. С ходячими мертвецами куда как проще: правильно сформулируй приказ, и жертва окажется сама виновата, что бродила где не надо. Конечно, и у этого метода были свои минусы. Гарц хмыкнул.
- Да, с фантазией у зомби негусто. Хитроумных планов от них не дождешься, зато они - отличные исполнители чужих. Как ни поверни, они опасны только пока их создатель в состоянии поддерживать их существование.
И всё-таки, как бы удивительно это не звучало, хранитель университетской библиотеки мэтресса Гербер действительно обучалась фехтованию. Своего удивления Райнер даже скрыть не пытался, в конце концов, он уже успел показать себя сегодня излишне любопытным невеждой без следа воспитания, так что терять было нечего, и он поинтересовался.
- Для чего? Разве магии недостаточно, чтобы защититься? Или напасть при необходимости?
Любой магии, а уж ментальной и подавно. Да, разумеется, всегда были те, кто от магии защищён, но и доспехи носили все, кому не лень. Да, на заклинании не всегда сосредоточишься как следует, но и оружие иногда ведь даже достать не дадут. Титулованному аристократу было положено владеть мечом, так что Райнер с детства обучался этому, и все равно предпочитал полагаться на магию. Конечно, когда рядом оказывался человек с предпочтениями прямо противоположными, он просто не мог упустить шанс, чтобы выяснить - вдруг он просто упустил что-то важное, и с этого дня ему тоже следует уделять фехтованию не меньше времени, чем колдовским практикам.
Или с вечера, поскольку сейчас, пока день был в самом разгаре, судьба в лице его новой знакомой не позволила свернуть со знакомой дороги. Гарц не успел далее возразить, что всего лишь шутил, когда заклеймил мошенником владельца широких рукавов, когда задача целиком захватила его мысли. Размышляя, он внимательно разглядывал потенциальную цель, пытаясь вообразить самые разнообразные способы заставить его проиграть.
- Ну, если бы я был один, то это очевидно было бы то, что не позволило бы ему удержать выпитое внутри - утопленники, например, отлично справляются с задачей. Но общество дамы обязывает, и чтобы не смотреть на содержимое его желудка, можно было бы обойтись звуком текущей воды и теплом в конечностях - учитывая, что это уже не первый раунд, это, скорее всего, заставит его сбежать, чтобы не намочить штаны на публике. К тому же, такие воспоминания наверняка не пришлось бы искать слишком глубоко, - он замолчал, ещё раз обдумывая и вопрос, и свой ответ. Теоретически, действовать так было бы проще и логичнее всего. А на практике самый главный вопрос был вовсе не "как", а "почему". - С другой стороны, многое зависит от того, почему я решил ему помешать. Если это не просто неудачная ставка, а, скажем, передо мной тот, кто в прошлый день Мелисенты отобрал у меня многолетний статус чемпиона питейных соревнований... Наверно, первое, что придет мне в голову - это вернуть ему воспоминания о какой-нибудь боли, да еще и сторицей.
Вы здесь » Gaudeamus Igitur » Игровой архив » [14.08.23] Blessed be
|
 |
