Семья:
Отец – Ренье Ришкур, герцог Монгайяр. Мать – Женевьев Ришкур (Бонне), герцогиня Монгайяр. Младшие брат и сестра – Констанс и Эрве. Покойный брат – Фабрис. Дед – Анри III, король Ивреса. Дядя – Бертран Ришкур, кронпринц Ивреса. Тетя – Одетт Ботелья (Ришкур), королева Сальдивии.

❖ «Как корабль назовешь – так он и поплывет» – эту простую истину в Монгайяре знает каждый. Почему, несмотря на это, свою первую дочь Ренье Ришкур назвал в честь собственной матери, которая мало того, что являлась колдуньей, так еще и славилась своим непростым характером – тайна, покрытая мраком. Но факт остается фактом, и корабль поплыл именно в том направлении, которое ему и предрекли – в сторону обучения колдовству.
❖ Магический дар в Эжени Ришкур проснулся спустя четыре года после того, как тоже самое пережил ее старший брат Фабрис. Семейство, которое морально не было готово к повторению бессонницы и нескончаемых мигреней, учло все свои прошлые недоработки и учиться управлять энергией и правильно медитировать Эжени отправило сразу. Для верности – подальше от неготовой к таким переживаниям матушки в столичный храм. Под бок к осчастливленной этим событием бабушке.
❖ В Кастийоне Эжени провела почти два года с восьми до десяти лет, и с тех самых пор и до смерти бабушки в 1517 году проводила там не менее трех месяцев в году в ближайшем окружении ивресской королевы. Теперь она, затаив дыхание, ловила каждое слово бабушки уже по собственной воле, как и ее старший брат, обязательно сопровождавший сестру в таких поездках.
❖ Спустя год Фабрис поступил в Университет и Эжени осталась в Монгайяре одна. Нет, не одна, конечно же, но развитие ее колдовских  навыков больше ни в чьи планы в родном замке не входило. Зато на ура было воспринято новое увлечение герцогской дочери, которое она нашла для того, чтобы занимать свое время хоть чем-то, связанным с колдовством – прорицания. Итак, на ближайшие четыре года главным развлечением дамских (да и не только дамских) дворянских компаний в Монгайяре стали самые разнообразные гадания в исполнении юной леди Нени.
❖ Вельмский Университет, буквально, сводил Фабриса с ума – наследник герцога Монгайяра бредил магией и магия,как и всегда, отвечала ему взаимностью. К тому времени, как Фабрис перешел на третий курс, Эжени уже начала замечать, как к управлению герцогством отец начинает постепенно готовить ее младшего брата Эрве. Впрочем, страсть Фабриса никто не осуждал. Отец, разумеется, был бы более спокоен, если бы его старший сын, пусть и оказался не готов к получению титула, выбрал не магическую, а духовную стезю, но вмешиваться не стал. Как потом окажется – зря.
❖ Насколько был влюблен в колдовство Фабрис – ровно настолько же с каждым его приездом в родное герцогство в него влюблялась и Эжени. Поступление в Университет стало ее мечтой, а ежедневные медитации – уже не рутиной, а методом ее исполнения. И она старалась, как могла.
❖ К концу третьего курса Фабрис неожиданно стал загадочным, закрытым, рассказывал все меньше, отговариваясь тем, что изучает что-то совершенно новое и прекрасное, но отказываясь распространяться о деталях. Когда в сентябре прошлого года Эжени, наконец, смогла прижать брата к стенке и потребовать объяснений – он решился признаться в том, что прикоснулся к запретному и познал истинную силу настоящей древней магии. Необходимо ли говорить, что ощутить его восторг теперь хотела и Эжени?
❖ В апреле Фабрис погиб. Погиб, не дожив до своего выпускного экзамена ровно два месяца. В Университете его гибель признали несчастным случаем в ходе использования экспериментального колдовства, и предоставленные лазарями доказательства заставили смириться с потерей и герцога Монгайяра, и августейшего деда Анри. Лазарям не могла доверять только Эжени – ведь что, если орден, который должен был охотиться за теми, кто приложил руку к запретному, подстроил смерть герцогского сына и успешно замел следы?
❖ Когда в мае Эжени объявила родным, что, несмотря на опасность, тоже собирается поступать в Университет – ей могли бы отказать. Могли бы, если бы кто-то не был приучен вовремя пользоваться именем бабушки и давить на отца, а после и на деда. Эжени было разрешено попробовать поступить один единственный раз, а прежде отец, по примеру родственников из Сальдивии, объявил о ее помолвке с наследником одного из герцогов. Свадьбу готовили на ноябрь, потому что в то, что, после переполоха со смертью Фабриса, Университет примет и Эжени, веры не было.
❖ Ее приняли. По правде говоря, Эжени прекрасно знала, что в Вельме ей не рады – это было заметно невооруженным взглядом. Но ровно так же было заметно и то, что управляет энергией она, фактически, на уровне практикующих магов, хоть и не имеет реальных знаний ни в одной из специализаций. Ее могли бы не принять, и это вряд ли бы расстроило хоть кого-то из королевской семьи Ивреса, кроме самой Эжени, но все же взяли. Почему? Потому что один из старейших профессоров факультета, хорошо знавший совсем другую Эжени Ришкур, объявил, что готов взять всю ответственность за это решение на себя. Имя бабушки до сих пор помогало. Это ли не судьба?
❖ Погружение в мир настоящего, взрослого колдовства должно было оказаться чудом, но вместо чистой магии Эжени встретилась лицом к лицу с необходимостью общаться с теми, с кем раньше она бы не присела и рядом и заниматься отнюдь не только магией, а общими дисциплинами, многие из которых герцогская дочь и так знала назубок. Но портить свое и без того довольно шаткое положение – плохое решение. Именно поэтому теперь Эжени Ришкур – та самая студентка, которая не только знает об истории Университета едва ли не больше, чем его профессора, и берет любые возможные факультативы, даже если ей приходится просиживать ночи в темных залах библиотеки. К тому же, Фабрис говорил, что именно в старых библиотеках таится все самое интересное, а она до сих пор не знала настоящих подробностей его смерти.